Когда Марилла увидела девочку, собирающуюся в школу первого сентября, её начали одолевать тайные сомнения. Энни – такой странный ребёнок! Как-то она сойдётся с другими детьми? И сможет ли примириться с вынужденным молчанием на занятиях?
Но всё пошло лучше, нежели того следовало ожидать.
Энни вернулась домой после первого дня занятий в приподнятом настроении.
– Кажется, мне понравится в школе, – заявила она. – Хотя наш учитель постоянно крутит ус и строит глазки Присси Эндрюс. Вы знаете, это уже взрослая барышня: ей шестнадцать лет и она готовится к вступительным экзаменам в королевскую Академию в Шарлотта-Тауне на следующий год. Тилли Боултер говорит, что мистер Филлипс просто сохнет по ней. У неё красивая фигура и вьющиеся каштановые волосы, которые она так элегантно зачёсывает наверх! Она сидит на длинной скамейке на «галёрке», и он постоянно торчит подле неё, якобы объясняя задание… Руби Джиллис рассказывает, что однажды она видел, как он написал что-то на её грифельной доске, и когда Присси прочла, то залилась ярким румянцем и хихикнула. Навряд ли это имеет какое-то отношение к занятиям, говорит Руби.
– Энни Ширли, не хочу слышать ничего подобного от вас о вашем учителе, – строго сказала Марилла. – Вы же не за тем в школу ходите, чтобы его критиковать! Полагаю, он вас научит хоть чему-нибудь, так что ваше дело – учиться. И нечего распускать о нём сплетни! Этого я никак не могу одобрить! Надеюсь, вы хорошо вели себя?
– Ну да, честное слово! – охотно ответила девочка. – Я сидела вместе с Дианой. Наша парта – у окна, и мы можем смотреть на Озеро Сверкающих вод. Там в школе полно хороших девочек, с которыми мы играем во время перерыва на ланч. Как чудесно, что теперь у меня много подружек! Но, конечно, Диана – мой лучший друг навсегда! Обожаю её! А от остальных я безнадёжно отстала. Они все в пятом классе, а я – только в четвёртом. И от этого мне стыдно… но зато я обнаружила, что ни одна из них не обладает таким же развитым воображением! Сегодня у нас было чтение, потом – география, история Канады и диктант. Мистер Филлипс заявил, что пишу я с позорными ошибками, и даже поднял вверх мою грифельную доску, всю испрещенную исправлениями. Я чуть не умерла на месте, Марилла! Мог бы и помягче с новенькой девочкой, то есть со мной! Зато Руби Джиллис угостила меня яблоком, а София Слоан вручила хорошенькую розовую карточку с надписью «Приходите в гости!» Завтра я верну ей эту карточку. А Тилли Боултер дала мне своё бисерное колечко, и я носила его весь день! Марилла, можно мне сделать колечко из жемчужинок от старой подушечки для булавок, что валяется на чердаке? Ах да, Марилла, чуть не забыла! Джейн Эндрюс сказала мне, что слышала от Минни МакФерсон, что Присси Эндрюс говорила Саре Джилли, что у меня очень хорошенький носик… Марилла! Это первый комплимент в мой адрес, так что я – «на седьмом небе»! А это верно, Марилла? Я знаю, что вы всегда говорите мне правду.
– Нормальный у вас нос, – коротко сказала Марилла. В тайне она уже давно отметила, что у девочки – весьма красивый носик, но говорить этого ребёнку не следовало.
Пролетело три недели, и всё пока шло благополучно.
И вот, покрытым инеем сентябрьским утром, две счастливейшие в Эвонли девочки, Энни и Диана, весело шагали по Тропе Берёз.
– Надеюсь, Гильберт Блиф прийдёт сегодня в школу, – молвила Диана. – Он гостил у своих кузин в Нью-Брансуике всё лето и только в субботу вернулся домой. Энни, он потрясающе красив! И он постоянно задирает всех девчонок! Просто нас доводит!
Впрочем, голос Дианы выдавал её истинные чувства: ей это никак не было неприятно…
– Гилберт Блиф? – переспросила Энни. – Уж не его ли имя написано на стене на крылечке вместе с именем Джулии Белл? А рядом: «Обратите внимание».
– Вот именно, – кивнула Диана. – Но не думаю, чтобы Джулия Белл ему уж так нравилась. Слышала, как он сказал, что учился счёту по её веснушкам.
– Только не говорите мне о веснушках, – взмолилась Энни. – Не очень-то это тактично, ведь взгляните на моё лицо: на нём их просто россыпи! Но я думаю, глупо писать рядом имена девчонок и мальчишек. Пусть только попробуют написать моё вместе с именем какого-нибудь парня! Никто, конечно, – поспешно добавила она, – на это не решится.
Девочка вздохнула. Она не хотела, чтобы кто-нибудь вывел её имя на чём-нибудь. Но с другой стороны немного унизительно осознавать, что никто и не собирается этого делать.
– Чепуха! – заявила Диана, чьи чёрные глаза и блестящие локоны покоряли сердца мальчишек-школяров, а по сему её имя фигурировало по крайней мере в с полдюжине мест на наружной стене школы. – Всё это – просто шутка. А вы так уж уверены, что ваше имя не напишут под словами: «обратите внимание!»? Чарли Слоан по уши влюбился в вас. Он даже сказал своей маме – заметьте, маме, – что вы – самая остроумная девочка в школе. А это звучит получше, чем просто хорошенькая.
– Ну уж нет, – зардевшись, возразила Энни. – предпочитаю быть хорошенькой, нежели умной. Терпеть не могу этого Чарли Слоана! Не выношу мальчишек с выпученными глазами. Если увижу своё имя рядом с его, я от такого удара никогда не оправлюсь! Так-то, Диана Берри! Всё это – пустяки! Главное – быть первой ученицей в классе!
– Гильберт в нашем классе, – заметила Диана. – Должна сказать, он – неформальный лидер, и ему уже почти четырнадцать, хотя он и в четвёртом классе. Четыре года назад его отец заболел и уехал лечиться в Альберту, забрав сына с собой. Там они провели три года, причём Гил нерегулярно посещал школу до тех пор, пока они не вернулись сюда. Посмотрим, посмотрим, как это вы будете первой, Энни!
– Ну и ладно, – быстро нашлась та. – Подумаешь… Они же всего-навсего – десятилетние мальчишки и девчонки! Я вчера хотела ответить, как пишется слово «вскипание», а Джоси Пай меня опередила, причём подглядывала в учебник! Мистер Филлипс этого не видел: он смотрел на Присси Эндрюс! Но я-то заметила! И метнула в неё такой презрительный взгляд, что она стала красной, как свёкла, и провалилась с ответом, в конце концов.
– Эти Паи – все плутовки, как одна, – с возмущением заметила Диана, пока они перелезали через изгородь, чтобы выйти на главную дорогу. – Джерти Пай взяла и положила свою бутылку с молоком в ручей на моё место. Представляете? Вчера это произошло, после чего я с ней не разговариваю!
Пока мистер Филлипс проверял латынь Присси Эндрюс на «галерке», Диана прошептала Энни: «Смотрите, вон Гильберт Блиф сидит через проход от вас. Не правда ли, красив?»
И Энни посмотрела. Ей было очень удобно это делать, так как вышеупомянутый Гильберт Блиф весь ушёл в «работу»: он пытался приколоть булавкой длинную жёлтую косу Руби Джиллис, сидевшей впереди него, к спинке её стула. Он оказался высоким мальчиком с каштановыми вьющимися волосами, лукавыми карими глазами и губами, растянутыми в шаловливой улыбке. Вот Руби Джиллис встала, чтобы повторить объяснение учителя, но тут же повалилась обратно, на своё место, слегка вскрикнув. Она уже было решила, что её коса дала корни… Все не сводили глаз с мистера Филлипса, который так взглянул на Руби, что та заплакала. Гильберт быстро выдернул булавку и придал своему лицу совершенно невинное выражение. Но когда буря улеглась, он, как ни в чём не бывало, подмигнул Энни с неподражаемой весёлостью.