После этого он впал в сон. А на следующее утро, как только белая заря поднялась над остроконечными пихтами в долине, Марилла медленно прошла в комнату Энни и разбудила ее.
– Энни, Томас Линд скончался. Только что приходил их работник и сообщил. Я сейчас же пойду к Рэйчел.
Марилла на следующий день после похорон Томаса Линда ходила по дому с озабоченным до странности видом. Иногда она поглядывала в сторону Энни, порываясь, похоже, что-то сказать ей, но потом встряхивала головой и прикусывала губу. После чая она пошла навестить миссис Рэйчел, а когда вернулась, пошла в комнату Энни, которая сидела там и просматривала работы учеников.
– И как сейчас дела у миссис Линд? – спросила Энни.
Она немного успокоилась, собралась, ответила Марилла, присаживаясь на кровать Энни, что служило признаком необычного душевного волнения, поскольку по домашнему этическому кодексу Мариллы садиться на кровать, после того как она убрана, считалось непростительным проступком. Но ей очень одиноко. Элизе придется сегодня уехать домой: у нее сыну нездоровится и она не может больше оставаться у Рэйчел.
– Я, как закончу просмотр, сбегаю к миссис Линд и поболтаю немного с ней, – сказала Энни. – Хотела вечером заняться латынью, но латынь может подождать.
– По-моему, Гилберт Блайд собирается осенью в колледж, – сказала Марилла так резко, словно заставила себя переступить невидимую границу. – А ты не хотела бы тоже пойти в колледж, Энни?
Энни в изумлении подняла голову.
– Конечно, хотела бы, Марилла, но это невозможно.
– Я думаю, это можно сделать возможным. Я всегда считала, что тебе нужно пойти учиться. Мне неловко думать, что ты из-за меня забросишь дальнейшую учебу.
– Марилла, я ни на миг не жалею, что остаюсь дома. Я здесь была так счастлива. О, эти два годы были такими радостными для меня.
– Да, я знаю, ты была очень довольна. Но дело не в этом. Ты должна продолжать образование. Ты скопила вполне достаточно денег на год учебы в Редмонде, доходы от фермы еще год учебы, а там, глядишь, стипендию получишь, мало ли что.
– Да, но я не могу, Марилла. С глазами у тебя получше, конечно, но я не могу оставить тебя одну с детьми. За ними нужен глаза да глаз.
– Я не буду одна. Вот об этом я и хотела поговорить с тобой. Я сегодня вечером долго говорила с Рэйчел. Энни, у нее столько проблем, и ей так нелегко. Ей практически не на что жить. Похоже, восемь лет назад они заложили ферму, чтобы дать дорогу в жизнь младшему, когда он уехал отсюда. И кроме процентов они не смогли ничего выплатить. А тут еще болезнь Томаса, она тоже, куда ни кинь, стоила немалых денег. В общем, ферму придется продать, и Рэйчел думает, что после оплаты счетов вряд ли что-нибудь останется. Она говорит, что ей придется уехать к Элизе и жить там. У нее сердце разрывается при мысли, что ей надо будет уезжать из Эвонли. Женщине в таком возрасте уже нелегко завести новую дружбу, менять интересы. Энни, когда она говорила об этом, мне пришла в голову мысль: а что если позвать ее жить со мной? Но я подумала, что сперва надо поговорить с тобой, а потом уж предлагать ей. И если Рэйчел будет жить со мной, ты можешь поступать в колледж. Как тебе это нравится?
– Да я… у меня такое ощущение… словно… словно мне дали луну, а я не знаю, что с ней делать, растерянно произнесла Энни. Но что касается приглашения миссис Линд в наш дом, то это тебе решать, Марилла. Ты думаешь… ты уверена, что все будет хорошо? миссис Линд добрая женщина, хорошая соседка, но…
– Но ты хочешь сказать у нее есть кое-какие недостатки? Есть, конечно. Но я скорее смирилась бы с недостатками и похуже, чем дать Рэйчел уехать из Эвонли. Я очень скучала бы по ней. Это моя единственная близкая подруга здесь, я без нее просто пропаду. Мы с ней соседи сорок пять лет и ни разу не ссорились. Хотя мы были раз близки к этому: помнишь, когда ты обиделась на миссис Рэйчел за то, что она назвала тебя простушкой и рыжей?
– Как же, помню, – с некоторым раскаянием в голосе промолвила Энни. – Такие вещи не забываются. Как же я возненавидела в тот момент бедную миссис Рэйчел!
– А потом еще это «извинение»… Да, ты была тогда тот еще подарочек, Энни. Я не знала, как совладать с тобой. Мэтью лучше понимал тебя.
– Мэтью понимал всё, – произнесла Эннис тихой нежностью, с какой обычно говорила о нем.
– Знаешь, я думаю, можно сделать так, чтобы у нас с Рэйчел вообще не было оснований для недоразумений. Почему две женщины не могут ужиться под одной крышей? Мне кажется потому, что они пользуются одной кухней и невольно встревают в дела друг друга. И если Рэйчел переедет к нам, она может спать в северном крыле, а для кухни спокойно взять гостевую комнату, нам гостевая совсем ни к чему. Может поставить туда свою печку, мебель, какую хочет, может оставить. Ей будет и удобно, и зависеть она ни от кого не будет. На что жить у нее будет, конечно, дети позаботятся, так что со своей стороны я дам ей только жилье. Знаешь, Энни, мне такой расклад нравится.
– Тогда пригласи ее, – быстро сказала Энни. – Мне самой будет очень грустно, если миссис Рэйчел уедет.
– А если она переедет к нам, ты спокойно можешь ехать в колледж. У меня будет компания, а в отношении детей что я не доделаю, она сделает. Так что нет никаких причин, почему бы тебе не ехать учиться.
В этот вечер Энни долго раздумывала у окна. В ее сердце боролись радость и сожаление. Она подошла-таки к повороту дороги, вот так вдруг и неожиданно. А за поворотом колледж и сотни радужных надежд и видений. но понимала Энни и то, что, пройдя поворот, она оставит позади много хорошего, все свои простые обязанности и интересы, которые стали ей за эти два года дороги, стали красотой и радостью жизни благодаря вложенному ею труду. И теперь ей придется бросить школу, учеников, которых она полюбила всех до одного, даже глупых и непослушных. Одна мысль о Поле Ирвинге заставила ее усомниться, стоит ли того Редмонд.
«Я пустила здесь за эти два года массу маленьких корней, – говорила Энни луне, – и когда я их оборву, будет очень больно. Но лучше все-таки ехать, и, как сказала Марилла, нет никаких причин, почему бы мне не ехать учиться. Надо достать из сундука все свое честолюбие и стряхнуть с него пыль».
На следующий день Энни написала заявление об уходе, а миссис Рэйчел после разговора один на один с Мариллой с благодарностью приняла предложение переехать в Зеленые Крыши. Однако она решила лето дожить в своем доме, так как ферму до осени все равно не продашь, да и много дел еще надо было урегулировать.
«Конечно, я никогда не хотела бы жить так далеко от дороги, как Зеленые Крыши, со вздохом сказала миссис Рэйчел про себя. Но Зеленые Крыши теперь не так далеко в стороне, как раньше. У Энни большая компания, а дети вообще оживили дом. К тому же я скорее согласилась бы жить на дне колодца, чем уехать из Эвонли».
Эти два решения быстро отодвинули на второй план в народной молве приезд миссис Харрисон. Местные мудрецы были поражены тем, что Марилла Катберт совершила такой опрометчивый поступок пригласила к себе миссис Рэйчел. Народ считал, что они не уживутся в одном доме. Они, мол, «каждая привыкла жить по-своему». Было сделано немало безрадостных предсказаний, но они не трогали ни одну из заинтересованных сторон. Обе стороны пришли к четкому пониманию своих прав и обязанностей и твердо решили придерживаться договоренностей.