– Это надо же, – с живостью заговорил мистер Харрисон. – Всё, больше ни слова об этом, мисс. Ничего страшного, абсолютно. Всякое случается. Я сам иногда очень порывист, мисс, больше чем надо. Но я не могу не высказать того, что думаю, и пусть люди принимают меня таким, какой я есть. Раз эта корова была в моей капусте… ну не в капусте… В общем, ладно, я возьму вашу корову взамен, раз вы хотели от нее избавиться.
– О, благодарю вас, мистер Харрисон. Я так рада, что вы не рассердились. Я так боялась этого.
– А я представляю, как вы были напуганы до смерти, небось, когда шли сюда. Да еще после вчерашнего шума, который я устроил вам. Но вы не обращайте на меня внимания. Я жутко откровенный старик, да-а… Меня так и тянет сказать правду, хоть она и на поверхности…
– И миссис Линд тоже, вырвалось у Энни. Она хотела прикусить язык, но не успела.
– Кто? Миссис Линд? Только не говорите мне, что я похож на эту старую сплетницу! раздраженно запротестовал мистер Харрисон. Да ничего общего! А что у вас в этой коробке?
– Пирог, – не без игривости сообщила Энни. Она почувствовала облегчение от дружелюбного настроя мистера Харрисона, и ее настроение от этого резко поднялось вверх, как легкая пушинка. – Я принесла это вам. Я подумала, что вы не так часто едите пирог.
– Вы правы. К тому же я очень люблю пироги. Весьма вам обязан. Какой красивый снаружи. Думаю, он и внутри не хуже.
– Да-да, – радостно согласилась Энни. – Раньше я делала пироги, которые, как бы выразилась миссис Аллен, были «не того». Но этот вполне удался. Я сделала его к встрече «Общества преобразования», но я успею сделать для них новый.
– Хорошо, мисс, но вы должны мне составить компанию. Сейчас я поставлю чайник, и мы выпьем по чашечке чая. Вы согласны?
– Только позвольте чай сделать мне, – попросила Энни, не уверенная, что ей разрешат.
Мистер Харрисон расплылся в улыбке.
– Я вижу, вы не очень доверяете моим чайным способностям. Ошибаетесь. Я могу приготовить тот еще чаек. Ну да ладно, сделайте вы. К счастью, в воскресенье шел дождь, так что чистой посуды сейчас навалом.
Энни быстро соскочила со стула и принялась за работу. Она ополоснула чайник в нескольких водах, прежде чем заварить чай. Затем она растопила печку и стала накрывать стол. Она принесла тарелки из помещения для кухонной утвари. Вид этого помещения привел Энни в состояние ужаса, но она разумно промолчала. Мистер Харрисон подсказал ей, где взять хлеб, сливочное масло и банку консервированных персиков. Энни украсила стол букетом цветов, которые она нарвала в саду, и закрыла глаза на пятнышки, имевшиеся на скатерти. Скоро чай заварился, Энни села напротив мистера Харрисона за его стол, стала наливать ему чаю и завела свободный разговор о школе, друзьях и своих планах. Энни не верила происходящему.
Мистер Харрисон принес Рыжего обратно, объяснив при этом Энни, что бедная птица будет страдать от одиночества, а Энни, готовая теперь простить всех и вся, предложила попугаю кусочек грецкого ореха. Но Рыжий чувствовал себя оскорбленным и отверг поползновения Энни сдружиться. Он с недовольным видом примостился на жердочке и нахохлился, превратившись в зелено-золотой шарик.
– А почему вы его так зовете? – спросила Энни, которая интересовалась собственными именами и находила, что этот попугай при его оперении заслуживал имени и получше.
– Мой брат-моряк назвал так его. Может быть, из-за темперамента попугая. Я много думаю об этой птице вы будете удивлены, если узнаете, как много. У него есть, конечно, свои недостатки. Так или иначе, мне эта птица кое-чего стоила. Многим не нравится, что он ругается, но его уж не переделаешь. Я пытался… И до меня пытались. А у некоторых вообще предубеждение против попугаев. Странно, правда? А я их люблю. Рыжий это моя основная компания. Ничто меня не заставит расстаться с этой птицей. Ничто в мире, мисс.
Мистер Харрисон выдал последнюю фразу с такой экспрессией, словно заподозрил Энни в том, что она собирается убедить его расстаться с птицей. Тем временем этот странный, шумный, суматошный человек начинал нравиться Энни, и еще до окончания трапезы они уже стали почти что хорошими друзьями. Энни рассказала ему об «Обществе преобразования», а мистер Харрисон готов был поддержать его.
– Все правильно. Продолжайте. В этой деревне много места для такой деятельности. И в людях тоже.
– Ну, не знаю! – вспыхнула Энни. С ее точки зрения, с точки зрения ее близких друзей, здесь можно было кое-что улучшить, что-то чуть-чуть убрать. Это касалось и Эвонли, и его обитателей. Но то, что говорит этот практически чужак это уж слишком. – Я думаю, Эвонли прекрасное место, и люди здесь тоже очень приятные.
– Думаю, в вас сейчас взыграл темперамент, – сделал вывод мистер Харрисон, обратив внимание на покрасневшие щеки Энни и ее возмущенный взгляд. – Я думаю, это бывает с людьми вашего цвета волос. Эвонли вполне приличное место, иначе я не поселился бы здесь. Но, полагаю, даже вы согласитесь с тем, что тут есть кое-что не так.
– Я их еще больше люблю за это, – встала Энни на защиту Эвонли. – А чего хорошего в местах или людях, где все распрекрасно? Я думаю, что по-настоящему совершенная личность неинтересна. Миссис Уайт, жена Милтона, говорит, что она никогда не видела совершенной личности, но слышала об одной из них первой жене ее мужа. Вы себе представляете, каково жить с мужчиной, первая жена которого была самим совершенством?
– А еще хуже быть мужем такого совершенства, – заявил мистер Харрисон с какой-то неожиданной теплотой в голосе.
Когда чай закончился, Энни настояла на том, чтобы ей позволили вымыть посуду со стола, хотя мистер Харрисон уверял ее, что чистой посуды в доме хватит на неделю. Она с удовольствием прошлась бы по полу со щеткой, но ее нигде не было видно, а спрашивать Энни не решилась: а вдруг щетки вообще нет.
– Вы можете приходить ко мне, побеседуем, – предложил мистер Харрисон, когда Энни уходила. – Мы соседи, и надо жить по-соседски. Мне, в некотором роде, очень интересно это общество, которое вы организуете. Я даже нахожу его занятным. И кем же вы займетесь в первую очередь?
– Мы не хотим влезать в дела людей мы хотим преобразовать, сделать лучше место, где мы живем, – сердито произнесла Энни. Ей показалось, что мистер Харрисон всё их начинание переводит в шутку.
Когда Энни ушла, мистер Харрисон еще некоторое время наблюдал за ней из окна.
Ее гибкая девичья фигурка легко двигалась по полю в послезакатном свете солнца.
– Сварливый одинокий дед вот кто ты, – вслух сказал он самому себе. – В этой девчонке есть что-то такое, я снова почувствовал себя молодым. Какое приятное ощущение. Хорошо бы время от времени испытывать его…
– Рыжик, – издевательски проскрипел попугай.
Мистер Харрисон погрозил ему кулаком.
– Ну ты, ворчливое пугало, еще тогда, когда брат принес тебя, мне чуть ли не захотелось отвернуть тебе башку, смотри, не вводи меня во грех, – пригрозил птице мистер Харрисон.