– За что?
– Ты о чем, Вера?! – не понял ее Клюфт.
– За что они забрали его?!
– Кого?! – недоумевал Павел.
Ему стало страшно. Павлу показалось, что его любимая сошла с ума.
– Павел, они забрали его! – Вера вновь забилась в рыданиях на плече у Клюфта.
На этот раз он сам отдернул ее и, взяв за плечи, громко спросил:
– Ты о чем, Вера? Что случилось? Что с папой? Кого забрали? Объясни мне, Вера! Что с тобой?
Девушка притихла. Перестала рыдать. Лишь слезы катились по щекам. Вера смотрела в глаза Павла и молчала. Ее губы тряслись.
– Вера, кого забрали? Ты меня слышишь? Что с тобой?
Девушка всхлипнула и тихо сказала:
– Они забрали его, Паша. Они его увели. Ночью. Под утро. Пришли и увели.
– Кого увели? Куда? Ты можешь мне все толком объяснить?!
Щукина грустно улыбнулась и, смахнув слезу, ответила:
– Они арестовали папу. Понимаешь, Павел, они пришли и арестовали папу! Прямо ночью. А потом, потом они все перевернули в нашем доме! Они делали обыск! Понимаешь, Паша?! Они делали обыск! А наши соседи стояли и смотрели!
Павел обомлел. Отец его любимой девушки арестован! Павел Иванович Щукин, потомственный рабочий, арестован! Нет, это какое-то сумасшествие! Клюфт в оцепенении смотрел на Веру. Павел тихо спросил:
– За что? За что его арестовали?
Вера зло ухмыльнулась. Она тяжело вздохнула и опустила голову. Щукина разглядывала снег под ногами, боясь поднять глаза и посмотреть на Павла. Девушка пожала плечами и обреченно, с металлом в голосе, ответила:
– За то! За то, что всех арестовывают в последнее время!
– Что ты говоришь, Вера? За что? За что арестовывают всех? Ты о чем? Кого «всех»?
Павел заметил – она преобразилась в один миг. Вдруг стала спокойной. Из убитой горем девушки превратилась в безразличную ко всему окружающему женщину. Вера больше не плакала. Напротив, слегка улыбалась, ковыряла носком своих полусапожек утоптанный снег на тротуаре.
– Его арестовали, Паша, за пособничество шпионам. Дяде Леве Розенштейну. Они так говорят. Я тебе ведь рассказывала, что до этого дядю Леву арестовали? Так вот, теперь пришли за моим отцом! Паша! Ты понимаешь?
– Нет, я, напротив, ничего не понимаю! Как твой отец может быть пособником шпионов? Он ведь коммунист? Он в гражданскую воевал с Колчаком! Как такое вообще может быть? Нет, это ерунда какая-то! Они просто ошиблись! Они разберутся! Они все выяснят!
– Да ничего они не выяснят! – Вера сказала это обреченно, словно смирившись с участью отца.
Щукина махнула рукой и, ухмыльнувшись, добавила:
– Кстати, дядя Лева тоже воевал в гражданскую с Колчаком…
Павел стоял и не знал, как себя вести. Он не знал, что ответить любимому ему человеку. Вера, почувствовав это, обняла Клюфта за шею руками и, прижавшись всем телом, прошептала на ухо:
– Мне страшно, Паша! Мне страшно! Что с нами будет? Что с нами будет, Паша? Мне страшно!
– Вера, перестань, Верочка, все будет нормально! – Павел поцеловал ее в шею.
– Нет, Паша. Ничего нормально не будет! Мне страшно! Что будет с нашим ребенком? Паша? Что будет с нашей страной?
– Вера, ты о чем? Что ты говоришь? Ты просто устала! Ты переутомилась, перенервничала! Тебе надо отдохнуть! Что мы тут стоим, пойдем ко мне домой! Пойдем, Верочка!
Павел аккуратно отстранил девушку от себя, посмотрев в ее заплаканные глаза, взял за руку и потянул за собой. Но Щукина не последовала за ним. Она уперлась и вырвала руку:
– Нет, Паша. Мне надо идти домой. Там мать. Ее надо поддержать. Ей плохо. Она слегла. У нее, скорее всего, сердечный приступ. Она лежит и не встает. Паша, мне надо домой. Я попросила соседку посидеть. А уже три часа прошло. Нет, Паша, не обижайся.
Павел пожал плечами. Улыбнулся и ответил ласковым голосом:
– Да нет, Верочка, конечно, конечно. Ты должна быть рядом с мамой.
Вера покачала головой:
– Паша, обещай мне, если что-то со мной или тобой случится, ты никогда меня не предашь! Паша, обещай мне!
– Ты о чем, Вера? Что с нами случится? Почему я должен тебя предать? Верочка, не говори так! Ты меня пугаешь!
Вера вновь печально улыбнулась и добавила:
– Прости, Паша, но пообещай мне. Я должна это знать. У меня такое предчувствие, что мы можем и не увидеться. Понимаешь? Сон мне плохой приснился!
– Сон? Дурашка! Снам веришь, а еще комсомолка! Не надо. Это все предрассудки. Все будет хорошо! И папу выпустят, разберутся и выпустят! И мама выздоровеет! И мы поженимся! И вообще все будет хорошо! – Павел взял Веру за руку и подтянул ее озябшую ладонь к лицу.
Он прижался губами к ее пальцам. Девушка погладила его по щеке:
– Нет, Паша. Уже хорошо не будет. Все сошли с ума! Понимаешь?! Когда страна сошла с ума, ничего хорошего не будет ни у нас, ни в стране! Это массовая истерия! Мы все сумасшедшие! Паша! Поклянись мне, что ты никогда меня не предашь! Я хочу это услышать!
Клюфт тяжело вздохнул:
– Хорошо, хорошо! Я клянусь тебе! Я клянусь, что никогда тебя не предам! Но и ты поклянись, что больше не будешь так говорить! Тем более при посторонних! Это очень опасно! Если это услышат какие-нибудь нехорошие люди, может случиться беда!
– Мне все равно, Паша! Я тебя люблю! Но я понимаю, что счастливыми нам быть просто не суждено! – Верочка прошептала это совсем обреченно.
Павел обнял ее еще крепче и осыпал лицо поцелуями. Он целовал ее брови, глаза, щеки, губы! Вера, как казалось Клюфту, была такая беззащитная!
– Верочка, любимая, ну почему, почему ты так настроена?! А? Вера? Все будет хорошо!
Щукина вздрогнула и ответила на поцелуй Павла, впилась в его губы так страстно, что у Клюфта захватило дыхание. Щукина целовала его, словно пыталась отдать ему частичку своей жизни. Когда они отстранились друг от друга, Павел жадно глотал воздух:
– Вера, ты чуть меня не задушила…
Девушка тоже тяжело дышала:
– Знай… Паша… Ты единственный человек, ради которого я готова на все!
Щукина подняла со снега упавшую шапочку и поправила волосы. Павел взял Веру за руку и сказал:
– Вера, может, зайдешь ко мне? Я не хочу тебя отпускать в таком состоянии. Пойдем.
– Нет, Паша. Завтра. Я приду к тебе завтра. А сегодня я должна быть с матерью. Завтра, Паша. Я позвоню тебе на работу. Ты жди звонка. И я скажу, во сколько приду. До свидания, Паша. Я скучаю по тебе. И ты скучай по мне. Мне так не хочется уходить. Но я должна идти, Паша.
Вера вновь заплакала. Она прикрыла ладошкой рот и, повернувшись, побежала. Клюфт покачал головой. Ему так хотелось кинуться за ней вслед. Поймать, поднять на руки и отнести домой! Никуда не пускать ее! Никуда. Просто закрыть на ключ. Но Павел остался стоять на месте. Он лишь тяжело вздохнул. Фигурка Веры скрылась во мгле холодного вечера. Растворилась в темноте, как приятное воспоминание, как сладкий сон под утро. Клюфт, не двигаясь, стоял минуту. Повернулся и медленно побрел к своему дому. Он словно в забытьи спустился в полуподвальную комнату и закрыл за собой дверь.