– Вот и разгадайте их, – приказным тоном произнесла Марго, которую Ардальон начал раздражать. – Найдите этого человека, тогда мы с подполковником поведаем вам свои соображения. Прощайте.
Пристав хотел напомнить: укрывательство от следствия важных фактов не способствует поимке преступника, а всякий порядочный человек обязан… Да куда там! Лишь хвост от амазонки прошуршал по полу, да хлопнула дверь.
– Ох, и противны мне все эти господа… – проблеял себе под нос пристав.
Выехав за город, Марго расхохоталась заливисто и заразительно. Суров осведомился, что ее так рассмешило, и графиня ответила:
– Ардальон. Видали, как в лице переменился, когда мы вошли? Даже редкие брови свел на лбу в страдальческую дугу, как на трагических масках древних греков.
– Грешно смеяться над…
– Дураком? – задиристо спросила Марго. – Уж извините, буду смеяться. Не люблю глупцов, представляющихся важными и умными. На его месте не сидеть в кабинете надобно, а убийцу искать.
– Он ищет в меру способностей.
– Только способностей-то и нету, – спорила Марго, хотя Суров не спорил с ней. – Мы целый день провели в городе. Ух, как есть хочу!
В имении коней отдали конюху, Марго, снимая перчатки, поторопилась в дом, мечтая поскорей вылезти из амазонки.
– А где Мишель? – спросила она прислугу.
– Барин поехали кататься, – сказал старый лакей, неся поднос с едой для нее и Сурова на террасу.
– Постой! – приказала Марго. – Когда он уехал?
– Да, почитай, перед вашим приездом, барыня.
– Но почему так поздно? – забеспокоилась она.
– Дык весь день барин по делянкам ездили-с. Сенокос, а старики обещают непогоду. Барин и косили сами-с.
– Вы слышали, Александр Иванович? – кинулась к Сурову Марго. – Он уехал… к герцогине!
Больше не говоря ни слова, она ринулась вон из дома, Суров едва успел отдать портупею и китель денщику, бросился за нею. Марго стремглав неслась к конюшне, путаясь в подоле платья и чертыхаясь, как извозчик. Суров не понимал, что она хочет сделать, на всякий случай звал Степана, но тут Марго, уже без юбки, в одних брюках, вывела Ласточку, конюх помог ей сесть в седло. Подполковник бросился наперерез:
– Не смейте одна выезжать!
– Не могу, предчувствия нехорошие…
– Меня подождите! – рявкнул он.
– Догоняйте, Александр Иванович!
Суров влетел в конюшню, вывел жеребца и запрыгнул в седло.
Уваров места себе не находил. Не смешно ли: сначала Шарлотта с радостью согласилась выйти за него замуж, потом ни с того ни с сего появилась преграда! Мысль о поездке за озеро возникла спонтанно – он отправился к герцогине, желая выяснить немедленно загадочные причины, по которым якобы сам откажется от женитьбы.
Гермес скакал рысью, но вдруг там, где дорога сворачивала, стал. На повороте лежало срубленное ветвистое дерево, загораживая проезд. И не объедешь – с двух сторон узкой дороги густые заросли. Собственно, перепрыгнуть сейчас дерево Гермесу запросто, но возвращаться придется по темноте, значит, следовало убрать препятствие. Уваров слез с Гермеса, обхватил ствол, сцепив снизу пальцы в замок. Он собирался поставить его на основание, затем толкнуть, чтобы дерево упало в заросли… И тут услышал шорох.
Уваров выпрямился, ибо шорох доносился из зарослей и был близок, оглянулся. Шорох пропал. Конь нервно бил копытом и чуть слышно храпел, значит, в чаще кто-то прятался. Рука Мишеля потянулась за револьвером, одновременно он повернул голову к коню, успокаивая его:
– Спокойно, Гермес, спокойно…
Внезапно раздалось громкое шуршание ветвей, затем последовал удар. Уваров схватился за голову, сделал несколько нетвердых шагов к Гермесу, развернулся, чтобы посмотреть, кто ударил его со спины. Последнее, что отпечаталось в сознании, – человек, стоящий у зарослей. Это был мужчина в надвинутой на глаза шляпе и с закрытым лицом на манер разбойника. Дальше наступила темнота, Уваров рухнул на дорогу.
Разбойник метнулся к телу, но вынужденно отпрянул – жеребец, угрожающе заржав, сделал два прыжка и стал так, что его хозяин, лежащий на земле, очутился между его копытами. Гермес наклонил голову, уставив два черных глаза на человека, застыл.
– Пшел! – прикрикнул на него мужчина, взмахнув рукой.
Конь не дрогнул и вновь предупредительно заржал. Разбойник решил взять его за повод, но Гермес встал на дыбы и стал перебирать ногами, целясь копытами в человека, который невольно шарахнулся от него. Гермес опустил копыта возле хозяина, не причинив тому вреда. Разбойник предпринял еще попытку подойти к строптивому коню, тот повторил прием, встав на дыбы.
Человек осторожно пошел в обход, затеяв вскочить на жеребца сбоку. Сначала Гермес поворачивал голову, не сводя с него глаз, и, казалось, был спокоен. Но стоило человеку начать движение к нему, как тот лихо развернулся, загородив Уварова, затем вздыбился и пошел на задних ногах, меся воздух передними копытами.
– Стоять! – отмахивался тот, отступая. – Ты скотина, тупая скотина! Стоять!
Он оступился и завалился на заросли. Гермес потрусил к хозяину, развернулся мордой к разбойнику, и снова граф Уваров оказался меж его копыт. Человек достал двузубец…»
Это не сердце билось, а пульсировали секунды во всем теле, которых оказалось слишком много, чтобы пережить ожидание помощи. В двух шагах лежал истерзанный труп, тошнотворный запах крови бил в нос… А защититься нечем… София распахнула окно, дав себе слово, что выпрыгнет, если он начнет ломиться сюда. Ну, сломает ногу, все равно прыгнуть не так страшно, как попасть в лапы мясника. Иногда ей казалось, что ручка на двери уже поворачивается, маньяк пробует открыть… Сколько же можно ждать?
А если высунуться в окно и позвать на помощь? Ага, это она, как дура, кинулась спасать. И спасла! Людоеда, который отгрызает носы и уши! Больше никогда-никогда… и никому… если выживет… Нервы натянулись до предела, ждать уже не было сил, София решилась кричать «пожар» и высунулась в окно…
И увидела – у подъезда остановилась милицейская машина.
– Сюда! – закричала София, размахивая рукой из окна. – Он здесь!
Вооруженные люди побежали в подъезд, а некто внизу тоже начал махать руками Софии и что-то шипел.
– Я не понимаю! – снова крикнула она. Наконец расслышала: «Заткнись!»
Ой, правда! Чего она раскричалась? София перелетела к двери, прислушалась. Что-то подозрительно тихо. Ей безумно хотелось выскочить из квартиры, но маньяк ведь может взять ее в заложники. А может не взять, просто прикончит, и все – ножом по горлу. Почему такая тишина? Ее будут спасать или нет?
Вдруг в дверь кто-то ударился, кресло чуть отъехало. Вскрикнув, София двинула его назад, навалилась всем телом, решив держать оборону.