– Ммм… – бессмысленно замычала девушка. – Барыня прячут их.
– Где? – рыкнул он на Марго.
– Не помню, куда сунула, – вздрогнув, сказала та. – Может, в комоде…
– Ищи! – приказал баронет Анфисе.
Девушка бросилась к комоду, выдвинула ящик, оглядываясь на грабителя, перебирала вещи. Кажется, сообразила, что надо не сразу найти украшения, ибо рылась не в том ящике. Марго получила передышку, собрала волю и принялась отвлекать фон Левенвольде, надеясь на чудо:
– Вас найдут, вы не убежите…
– Все же попробую, – ухмыльнулся тот, следя по очереди то за Анфисой, то за Марго.
– Зачем вы… убивали?
– Долги, мадам. Векселя, кредиторы. Огромные долги. Вам известно, что меня ожидало? Долговая яма! А я не хочу туда. И здесь не хотел жить как крот. Эй, ты скоро? – рявкнул он на Анфису.
– Здесь нету, – сказала девушка, выдвигая следующий ящик. – Сейчас, сейчас… они в шкатулке. Не беспокойтесь, барин, найду-с…
– Только ли из-за долгов? – продолжила Марго. – Отчего же не попросили у тетки? Она была очень богата.
– Просил. Не дала. Старая ведьма мстила всем за свою неудавшуюся жизнь, прикидываясь святой. А я не жалею, сударыня, ни о чем. Мне по нраву роскошь, свет, высший тоже. Люблю праздник! Зачем тетке и кузине деньги, коль они не пользовались ими? У, как она взбесилась, узнав мой почерк! Я спихивал на ее брата, мол, он подделал почерк, она не верила. Правильно делала. Да, я не дал ей возможности отдать меня полиции.
– Нашла! – сообщила Анфиса, а Марго бросила в ее сторону молчаливый упрек и приготовилась к смерти.
Анфиса держала открытой шкатулку, но, когда фон Левенвольде повернулся к ней, испугавшись, дернулась, едва не выронила, украшения посыпались на пол.
– Собирай, дура! – занервничал грабитель и убийца.
– Барин, а куда собирать? – хлопала глазами Анфиса. – Вы в шкатулке понесете? Или что другое подобрать?
– Сумочку найди мягкую.
Она кивнула, кинулась к шкафу. Марго поняла, что от Анфисы никакого проку не будет, от страха горничная поглупела, надо самой что-то придумать. Что же? Тем временем Анфиса нашла сумочку из бархата.
– Подойдет, барин?
– Собирай, – теряя терпение, прорычал баронет.
– Вы… вы убивали невинных людей… – отчаянно произнесла Марго, глядя, как Анфиса торопливо собирает украшения, которые то и дело сыпались назад на пол. Все, сейчас наступит конец обеим.
– Я убивал хамов, – сказал Левенвольде. – Тот же скот. Люблю охоту, сударыня, а на хамов охотиться куда интересней. Видеть страх, как у вас сейчас… Ах, несравненная! Ведь это вы, а не пристав напали на мой след. Я вас сразу раскусил, как только тетка показала мне лист с моим почерком. Вы меня растоптали, а не имели права совать свой глупый нос в мою жизнь! Я накажу вас, сударыня…
Он говорил, подступая к Марго, и неосторожно очутился спиной к Анфисе. Сначала раздался звон разбитого стекла. Откуда звон, Марго не поняла. Когда же фон Левенвольде, вытаращив глаза, замер, догадалась: Анфиса огрела его по голове зеркалом. Но на том не остановилась и бронзовой оправой вновь ударила. Марго кинула в него подушкой, затем второй, да баронет уже и от легкого ветерка упал бы. После обе оседлали его, нанося удары кулаками. Он не оказывал сопротивления.
– Довольно, Анфиса! – тяжело дыша, прошептала Марго. – Мы… мы, кажется… его убили…
Обе разом завизжали. Визжали до тех пор, пока не примчались Уваров с Суровым.
Шарлотта, раскачиваясь в карете, глядела в бездонную ночь. Мчались на север, где зимой ночи нескончаемо длинные и черные, мчались ночами, днем останавливались на постой, тщательно задраивая окна.
Оливье де ла Гра усмехался. Черт возьми, он оказался в выигрыше! Практически без труда получил Шарлотту, которую любил, как умел, а вместе с ней огромное состояние. Помогла ему человеческая глупость, то есть баронет фон Левенвольде. Время от времени де ла Гра брал жену за руку и подносил ее пальцы к губам, на что Шарлотта не реагировала. Профессор понимал: она чувствует себя несчастной, однако его мало заботило состояние жены. Привыкнет, как привыкают тысячи жен к нелюбимым мужьям. Главное – Шарлотта без него не сможет жить, значит, никуда не денется. Желая как-то утешить, он заверял жену, что находится на пороге открытия, и, кажется, верил в это сам.
Оливье де ла Гра не знал, что только десятки лет спустя ученые всего лишь сделают первые шаги к лечению загадочной болезни. То ли в шутку, то ли всерьез некоторые назовут страшный недуг, послуживший возникновению множества легенд, болезнью Дракулы. Но это будет лишь через сто лет.
В небольшом бальном зале собралось слишком много народу, в тесноте пары то и дело сталкивались, стояла духота, хотя двери и окна распахнули настежь. Гости выходили подышать свежим воздухом в сад, а в зале, как крылышки бабочек, трепетали веера. Уж кого стоило пожалеть, так оркестрантов. Они играли с короткими перерывами, тем не менее живости в них не поубавилось. Но вот прогремел последний аккорд, пары начали расходиться. Градоначальник попросил минутку внимания, и все умолкли.
– Господа, надеюсь, вы наслышаны о прискорбных событиях в нашем уезде. Может, и не время нынче говорить о том, однако не могу не представить героя дня, который проявил редкостный талант и развенчал миф об оборотне. Преступник пойман, его ждет суровое наказание…
– Смотрите! – ахнула Марго. – Это же…
Да, рядом с градоначальником стоял одетый в сшитый на скорую руку фрак пристав собственной персоной. Он слушал хвалебные оды с княжеским величием, гордо и медленно поворачивая голову, следил, все ли восторгаются им.
– Как он смешон, – прыснула Марго.
Между тем градоначальник объявил, что Ардальон Гаврилович непременно будет награжден и повышен в чине.
– От смешных и нелепых людей вреда много, когда они незаслуженно взбираются наверх, – заметил Суров. – Вы, Маргарита Аристарховна, сослужили недобрую службу даже не ему, а тем, с кем он будет трудиться.
– Да будет вам корить меня, Александр Иванович, пусть себе важничает. Идемте танцевать.
Марго с Суровым кружились в зале и нечаянно очутились возле пристава. Тот несколько стушевался, мимоходом кивнув в знак приветствия, и тут же отвернулся, будто его позвал градоначальник. Марго рассмеялась, продолжив танец. А что же, обижаться на Ардальона? Глупо. Вечер-то прощальный, завтра полк уходит…
– Как жаль, что Мишель отказался приехать на бал, – вздохнула графиня Ростовцева. – Вы уж позаботьтесь о нем, Александр Иванович.
– В нашем полку нянек нет, сударыня. Впрочем, Мишель совершенно не нуждается в них. Знаете, Маргарита Аристарховна, я провел лучшие недели в Озеркине…
– Молчите, а то мне станет грустно. Прощание будет завтра, не люблю грустить заранее.