– У нас все в полном порядке, Ваше Высочество, – поклонился маг. – Когда вы будете готовы, я провожу вас к порталу, и, если будет угодно, покажу активирующие его накопители.
– Благодарю, – отхлебнула я горячего чиара. – Леди Мильен, у меня есть успокоительные капли. Если хотите…
– Хочу, – закивала дуэнья. – Мне дурно становится, когда я думаю о порталах!
Ремайн и Женор округлили глаза, когда я достала заветный флакон и щедро накапала горицвет в глинтвейн прямо при маге. А я похвалила себя, что не стала заказывать магически усиленную настойку, которую мог бы почувствовать одаренный.
– Горько, – сморщилась дуэнья.
– Ничего, зато сейчас вам станет легче, – заглянула я в ее начавшие туманиться глаза. Хм, следующую дозу урежу вдвое. – Скушайте пирожное.
Леди Мильен послушно проглотила марципан и уставилась в одну точку прямо перед собой. Кажется, я перестаралась. Или горицвет лег на вино? Вот брыг! Я потерла переносицу и села в кресле поудобнее, наблюдая за снующими по коридору гвардейцами, переносящими сундуки и свертки, за работой мага, активирующего и вновь захлопывающего портал, за нервным градоправителем, то пытающимся чего-то добиться от капитана сопровождения, то кланяющимся мне, когда замечал, что я смотрю в его сторону.
С ратушей вообще вышел презабавнейший казус – они даже не подозревали, что через их город поедет принцесса, пока им, словно снег на голову, не свалился Женор с требованием забронировать телепорт. Можете себе представить? Я – с трудом. А когда мэр предложил устроить прием в мою честь, кто-то сверху очень быстро прикрыл его инициативу, и мне, ну ладно, Эстер, пришлось довольствоваться растерянной почтительностью городского управителя и подносом с пирожными.
Можно, конечно, было бы порассуждать о безопасности, о путешествии инкогнито, о дорогом грузе, но на деле выходило, что Айвор изо всех сил старается сделать так, чтобы о принцессе не знали. Забыли. И у него это отлично выходило.
Выходная точка портала была настроена на турнирное поле перед замком Дойера, прямо на небольшой помост, построенный, видимо, специально ради моего прибытия.
Я, вцепившись в локоть полупьяной дуэньи, во все глаза глядела на встречающую толпу людей и очень жалела, что на мне сейчас нет чепца послушницы, чтобы закрыть лицо от любопытных. Осторожно подняла руку, приветствуя лордов, и вассалы Дойера взорвались приветственными криками. Заиграли фанфары, зашипела иллюзия фейерверка над головой, толпа раздалась в стороны, давая дорогу невысокому, плечистому, почти квадратному мужчине с непокрытой головой и сопровождавшему его юноше. Сорелу!
Сын Советника почти не изменился за годы, прошедшие с испорченного мною бала. Такой же неуклюжий, румяный, все еще полный, круглолицый, и только небольшая бородка позволяла разглядеть, где же все-таки начинается шея. Самого Советника я видела впервые… И мне хватило одного лишь его взгляда, чтобы отказаться от идеи воздействовать на него флером. Мне только второго Йарры не хватало. А из простой симпатии этот человек вряд ли допустит меня к своей переписке.
– Ваше Высочество, – поцеловал мою руку Советник. – Я очень рад наконец-то познакомиться с вами лично. Слухи о вашей красоте и добродетели оказались преуменьшены. Я граф Дойер, Богойр Эльйен Дойер, Первый Советник его светлости Князя Луара и ваш будущий тесть.
Я присела в реверансе, пролепетав слова благодарности за столь пышный прием. Действительно пышный – Йарра бы удавился за такие деньги, чего стоил один пурпурный бархат, украшавший помост и уже затоптанный грязью и порченый мелким снежком. Говорили мы на лизарийском – языки принцессе не преподавали.
– Позвольте представить вам моего сына, Ваше Высочество, – посторонился Советник. – Сорел Эльйен Дойер, мой наследник. Он будет вам хорошим мужем.
– Моя компаньонка, госпожа Мильен, – обозначила я наличие дуэньи. – Любимая тетушка моей невестки, королевы Эллины-Виктории.
– Счастлив, просто счастлив, – облобызал ее руку Советник. – А сейчас, Ваше Высочество, позвольте проводить вас в приготовленные вам покои, где вы сможете отдохнуть перед завтрашним балом. Сорел? – указал он на меня сыну.
– Леди Русси, вы разрешите?.. – Боги, как мило он краснеет!
– Буду признательна, – положила я ладонь в тонкой лайковой перчатке на плечо жениха. – Перемещения так утомляют, а все вокруг совсем не похоже на монастырь, к которому я привыкла, – тихо пожаловалась я.
– Надеюсь, вам у нас понравится, – натянуто улыбнулся Сорел. По-моему, он больше меня волнуется.
Мы неспешно шли по алому ковру, устилавшему дорогу к замку и лестницу, ведущую ко входу. Я улыбкой отвечала на приветственные крики, ахнула, когда откуда-то сверху посыпались самые настоящие, а не иллюзорные лепестки роз и пионов, расцеловала малыша в костюме пажа, застенчиво протянувшего мне букетик подснежников. И знаете что? Мне это нравилось. Я на несколько минут позволила себе забыть об Алане, о Йарре, о том, что, судя по приему, я ОЧЕНЬ нужна Дойеру, и просто наслаждалась всеобщим вниманием.
«Нос опусти, пока небо не проковыряла, гордячка!» – сказал бы Тим, увидев меня сейчас.
В замке Дойера я прижилась, всеми фибрами души прочувствовав, что это такое – быть принцессой.
Советник обеспечил мне все мыслимые и немыслимые удобства, а любое мое желание исполнялось буквально в течение нескольких минут. Видимо, Дойер все-таки наводил справки о житье-бытье Ее Высочества в монастыре, и сейчас играл на контрасте. Была келья – вот тебе покои размером с молельный зал монастырской часовни. Было одно платье – получи десяток личных портних и самые лучшие ткани. Была скудная еда – вот тебе обед из двадцати блюд. Строгий уклад с ночными бдениями – и возможность валяться в постели столько, сколько угодно, а вместо изнурительной работы во благо ближних – бесконечная череда балов, игр, охот. Не могу сказать, что мне это не нравилось. А если уж совсем честно – я купалась во всеобщей заботе, внимании, лести. Это так отличалось от жизни, к которой я привыкла. Я наконец-то узнала, как живут желанные дети, которых любят и безбожно балуют родители. Мне даже не приходилось притворяться, при виде подарков и сюрпризов мои глаза сияли абсолютно искренним счастьем. Мысли о том, что все это предназначалось не мне, а Эстер, я гнала.
Больше скажу. Я очень быстро забыла, что Тим остался бездомным сиротой по вине Дойера. Наверное, это неправильно, подло. Но… Я не знала человека, который был отцом Тимара. Для меня он был просто именем, именем и родовой татуировкой, бледные искры которой я тщательно скрывала рукавами, либо длинными, по локоть, перчатками. И все.
Знаете, если бы не Алан, не Тимар, оставшиеся в руках Йарры, я бы вышла замуж за Сорела. Честно. Он мне нравился еще с тех пор, как, не побоявшись князя, вступился за безвестную девчонку-бастарда.
Сорел был похож на забавного черно-белого медвежонка, из тех, что всю жизнь проводят в зарослях бамбука. Смешной, немного нелепый, по-детски неуклюжий, несмотря на свои двадцать два года. И такой же по-детски ранимый, нелюбимый отцом и тайно презираемый сверстниками.