Прогресс налицо. Я даже не ожидал, что получится так быстро. Теперь главное не спугнуть.
Я продвигался медленно, на ощупь. Каждая мелочь, каждая вытащенная из его памяти деталь становилась поистине бесценной. Все это значило, что моя миссия не обречена на провал, что он сохранил еще свою личность. Однако все это давалось мне очень нелегко. Такое ощущение, что я тащу в гору тяжеленный камень. От усталости мир вокруг становился все более зыбким, и я понял, что долго не продержусь. Пока еще возможно, нужно вытаскивать его отсюда. Дальше, в привычном мире, проблема решается легко. Если Владимир стал жертвой, я помогу ему вспомнить подробности и дать показания. Если он преступник и будет запираться, дело осложняется, но не становится безнадежным.
В любом случае работать с ним легче и перспективнее в привычном мне мире.
Я протянул Владимиру руку.
– Пойдем, я отведу тебя туда, где мама.
Он кивнул и вложил в мою руку свою ладонь.
Я сосредоточился и потянул.
И в этот миг ощутил давление чужой воли. Такой сильной, как ураганный ветер. Противостоять ему было почти невозможно. Я чувствовал себя муравьем на большой ладони мироздания, но все же сопротивлялся. Отчаянно, даже не из последних сил, а уже далеко за их пределами, сам удивляясь своей жизнеспособности.
И при том я не выпустил руки Владимира. Может быть, она стала моим якорем в этом яростном и безумном мире.
Шквал все крепчал и крепчал, и я знал, что это еще не конец.
И тогда пришел девятый вал… Последнее, что я увидел, – это свое собственное лицо, надвигающееся на меня, словно стена.
* * *
Когда Ника предложила пустить все на самотек, Олег счел это полнейшим бредом. Однако в словах бывшей старосты имелся резон, в умении соображать ей не откажешь. Значит, нужно набраться терпения и ждать. Вот только где этого терпения набираются? Олег подумал о том, чтобы зайти в ближайший бар и набраться – если не терпения, то хотя бы просто набраться, но тут же оставил эту мысль как трусливую. Пить при малейших сложностях – выбор слабаков. Слабые пьют, вздыхают и жалуются, а сильные действуют.
Сейчас ему просто необходимо занять себя чем-нибудь, и как минимум одно дело у Волкова было. Крохотная зацепка в виде платежной квитанции. Кто знает, к чему приведет эта ниточка, если начать ее раскручивать. Вполне может быть, к чему-то по-настоящему интересному. Любой подсказкой пренебрегать нельзя.
Единственная слабость, которую Олег позволил себе, – отключил телефон. Разговаривать сейчас с Алисой было выше его сил.
Он быстро нашел адрес лечебницы и направился к автобусной остановке. Удобнее было бы, конечно, добраться на такси, но карманных денег почти не оставалось. А такси пригодится на обратную дорогу.
У стоянки Волков увидел уже знакомую фигуру. Сумасшедшая сидела нахохлившись, словно воробей на ветру, и холодный ветер, словно перья птицы, вздымал ее многослойные одежды. Руки женщины находились в постоянном движении, перебирая связку ключей. Олегу подумалось, что, наверное, она никогда не останавливается, ищет и ищет какой-то ключ, возможно, даже во сне. Любопытно, она от рождения чокнутая или пережила какую-нибудь драму? А может, болезнь была заложена в ней изначально, как семечко в земле, которое медленно, сначала незаметно для окружающих, набухало, тянулось вверх тоненьким и хрупким, а потом все более уверенным, мощным растением.
Рядом продавали чай и выпечку. Олег, не удержавшись, купил чая и целый пакет обжигающих пончиков, щедро посыпанных сахарной пудрой, и, подойдя к женщине, протянул ей.
– Попробуйте, очень вкусно, – сказал он в надежде, что она не откажется и хотя бы немного согреется.
Вот, кстати, одна из облагодетельствованных Игорем. А может, ей было бы лучше как раз под присмотром специалистов, в тепле и уходе.
Женщина подняла на него взгляд, и Олег лишний раз удостоверился, что глаза у нее совершенно безумные.
Она молча приняла то, что он ей дал, отхлебнула чаю, но тут же отставила бумажный стаканчик и потянулась к своим ключам, словно за это мгновение кто-то мог их похитить.
– Как вас зовут? – спросил Волков.
Она не ответила. Или не услышала, а может, вообще не помнила свое имя, или просто не сочла нужным отвечать. Кто этих чокнутых знает, как у них голова работает.
– Поешьте, – попросил Олег, с жалостью разглядывая ее впалые щеки и худые, как прутики, руки, выглядывающие из широченных для нее рукавов. – Вам надо подкрепиться, чтобы были силы… найти то, что вы ищете, – добавил он неожиданно для себя. Женщина бросила на него быстрый взгляд, затем кивнула, взяла из пакета пончик и целиком запихнула в рот. Уже прогресс.
На этом его благотворительную миссию можно закончить – и без этого дел полно, а со всеми сумасшедшими не разберешься. Вон у него целая больница с такими же, как она, впереди.
– Будь осторожен, – вдруг заговорила женщина, когда Олег уже отвернулся, чтобы уйти, – нужный автобус как раз подъезжал к станции.
– Что? – Не поверив своим ушам, Волков оглянулся.
– Тень уже близко. – Сумасшедшая снова взволнованно затеребила свои ключи, зазвеневшие на разные голоса под ее нервными пальцами. – Будь осторожен, он рядом с тобой. Он близко. У него есть ключ… У него мой ключ! – Она вскочила, и глаза сделались совсем страшными.
«Обострение!» – догадался Волков. Когда женщина упомянула про тень, он едва ей не поверил, уж очень знакомым показался этот образ. Что-то вроде тени Олег уже видел в зеркалах, у него и вправду было ощущение, что тень… не его собственная, чужая, а потому зловещая тень преследует его уже давно… Он едва не решил, что перед ним предсказательница или ясновидящая, – у сумасшедших иногда бывают такие способности, но упоминание о ключах, бесспорно составляющих предмет ее мании, все разрушило. Конечно, она ничего не знает и попала пальцем в небо. «Тень», «вселенское зло» – сумасшедшая могла сказать что угодно.
– Успокойтесь, никого здесь нет, все в порядке! Но женщина уже не слушала. Она заметалась, опрокинула стакан с чаем и вдруг бегом бросилась прочь, едва не попав под колеса проезжающей мимо машины.
Олег хотел бежать за ней, но сообразил, что уже не догонит, а его автобус вот-вот отойдет от остановки. Пришлось бежать, но уже за автобусом.
…На место он прибыл уже в сумерках, впрочем, зимой они, как известно, ранние.
И забор, и само здание показались Олегу ужасными. От них веяло безнадежностью, словно на воротах было написано, как в аду Данте, «Оставь надежду всяк сюда входящий». Зимой, в обрамлении черных скрюченных деревьев, впечатление это многократно усиливалось.
Входить в здание не хотелось, но Волкову было даже приятно сосредоточиться на таком сложном и требующем внимания деле. Это позволяло хотя бы временно не думать о том, что его действительно волновало.
Еще в автобусе он сумел подготовить почву для своего прибытия, прислав по электронной почте рекомендации из официальных источников, поэтому, едва Волков представился, его тут же привели в кабинет директора клиники.