Человек опустил автомат и спросил, кто он и что здесь делает? На скверном немецком языке Фрэнк объяснил, что ему нужно встретиться с господином Борманом. Немец снова наставил на Фрэнка автомат. Хейс пролепетал, что у него имеется важное письмо от Даллеса. Это снова его выручило. Немец махнул рукой и побежал. Фрэнк еле поспевал за ним, лавируя между воронками от авиабомб и грудами битого кирпича. Дышать было тяжело. Смрадный воздух, запахи горелой резины, разлагающих трупов, пороховых газов окутал все развалины.
Фрэнк все время думал, как представиться Борману, как объяснить и тому, что он прилетел к ним из будущего времени, из Америки третьего тека. Эти мысли отвлекали его, он спотыкался, падал. Мешал бежать и пустой теперь уже чемоданчик. В нем ранее была переносная аппаратура с кабелем разрыва пространства и времени. Но в этот момент, когда он смалодушничал и собирался уже возвратиться назад, домой, в свой мирок, привычный и такой знакомый, он разложил его на том месте, где возник он. И он уже жалел, что не оставил там и тот чемоданчик, а прихватил его для солидности. Выбросить же теперь его тоже не хватало смелости. А вдруг это немец подумает, что в чемоданчике что‑то такое, что компрометирует его, примет его еще и за шпиона, за русского шпиона, и гляди, сгоряча еще и расстреляет…
Борман встретил его приветливой улыбкой. Борман знал, что А. Даллес ему поможет выбраться из осажденного Берлина. Даллес поможет ему уйти от русских. Он нужен американцам. Нужны им и его сейфы, его бумаги, его секретные номера счетов в банках Швейцарии, его специалисты, обосновавшиеся уже в Южной Америке. Вот и пришел вовремя агент от Даллеса. Немного бледный, взволнованный, но все здесь бледнеют, все…
— Говорите, — сказал Борман.
— Уважаемый господин рейхсминистр, — начал напыщенно Фрэнк, чуть заикаясь от волнения. — Мы хотели бы, разумеется, с вашего, господин рейхсминистр, разрешения заполучить некоторых ваших ученых…
Фрэнк Хейс долго что‑то мямлил о своей партии, о своей нации, о несносных кругликах, об Едином мировом государстве, о верных президенту квадриках, о беспорядках в стране, о сильной личности и тому подобном.
Борман слушал его, не перебивая, минут десять, затем не выдержал, громко спросил:
— Вы шизофреник? Гомосек?
— Нет… Нет, господин Борман, — ответил Фрэнк, краснея и растерянно мигая глазами; он замолчал, не зная, как вести дальше беседу.
— Говорите, — сказал снова Борман. — Кто вам нужен? Конкретно?
— Мы хотели бы пригласить в Америку профессора Гюнтера Рунге, его помощника Шварца Фурстенберга, доктора Рудольфа Менгера и профессора Вилли Кампфа. Это личная просьба нашего президента.
— Какого президента? — спросил холодно Борман.
— Рузвельта? Трумэна? Или у вас уже появился еще один президент?
Борман смотрел выпученными глазами на Фрэнка Хейса. Охрана прислушивалась к их разговору. Бетонные перекрытия гасили раскаты взрывов, потолок с тусклой люстрой чуть дрожал.
— Да, господин рейхсминистр, нового…
— Зачем вам понадобились наши атомщики? Что, тот еврей не может сам создать бомбу? Или он сбежал к русским?
— Сбежал, господин рейхсминистр, — соврал Фрэнк.
— Я всем говорил — этот Эйнштейн, этот иуда продаст! — взревел довольный Борман. — Он и нашей нации изменил! Продался вам за тридцать сребреников!
Он смолк, опустив голову, долго о чем‑то думал, морщил лоб, потом сказал:
— Я дам вам наших ядерщиков. Вряд ли мы уже успеем создать оружие спасения нации. Вряд ли… Но для их охраны вы перебросите и полк людей из СС. Это наши лучшие и самые смелые вояки.
— Но… Но я, право, господин рейхсминистр, — замялся Фрэнк, — нужно бы проконсультироваться с нашим президентом.
— Что, струсили? — рассмеялся самодовольно Борман. — Такие вы все, янки, вояки! Дерьмовые вы вояки, скажу я вам прямо! Дерьмовые! Но не бойтесь, не бойтесь, не захватят они всю вашу Америку! Зато и мне будет спокойнее, и нашим ученым тоже. Они, знаете, уже так привыкли, чтобы их охраняли наши парни из СС, что без этого и работать не желают, нет вдохновения.
Борман опять улыбнулся. Он, видимо, ликовал в душе. Он знал, американцы его спасут, они придут к нему, к Борману. А эти ученые — лишь повод, хитрая игра Даллеса. Им нужны мои сейфы, мои вклады в швейцарских банках, мои люди в Латинской Америке. А кто лучше меня все это знает?…
— И как вы намерены перебросить их к себе, наших ядерщиков?
— Нашим ученым удалось создать оригинальное оборудование, господин Борман. Оно спасет вас… — произнес Фрэнк, обдумывая, как бы выкрутиться; если он сейчас опять начнет рассказывать Борману о назначении генератора ГМП, то его просто выведут наверх и расстреляют как шизофреника. — Оно вернет величие Германии, господин Борман…
— Где ваше изобретение? — прервал его резко Борман.
— Это неподалеку отсюда, сэр. Здесь рядом, за разрушенными домами… Я не знаю, как называется это место. Я могу его показать, господин рейхсминистр.
— Где его взяли, Каген? — спросил Борман у застывшего возле дверей немца с автоматом.
— На площади Адольфа Гитлера, партайгеноссе! Он остановил меня, когда я возвращался из рейхстага!
— Что было у него с собой?
— Там валялись на мостовой какие‑то приборы и оранжевый кабель. Я подумал сначала, что это наши связисты тянут новую линию. На всякий случай выставил там охрану.
Борман повернулся к Фрэнку, посмотрел на него тяжелым взлядом. Глаза его слезились. Борман перевел взгляд на свои сейфы, снова уставился на Фрэнка Хейса.
— Как работает ваш аппарат? — спросил он тише и пододвинул Фрэнку чистый лист бумаги и карандаш. — Нарисуйте схему!
— Я приношу извинения, господин рейхсминистр. Это сложный аппарат. Наши ученые его долго разрабатывали. Могу только доложить, что с его помощью мы перебросим из окруженного русскими войсками Берлина — он специально вставил эти словечки, и по тому, как перекосилось лицо Бормана, понял, что не ошибся — всех ученых‑атомщиков и роту СС.
— А мой кабинет?! А мои документы?! Мои сейфы! — закричал Борман; и хотя он не сказал: «А меня?» — но Фрэнк его правильно понял.
— Мы сделаем это, господин рейхсминистр, сделаем в первую очередь!
— А где гарантия того, что мои атомщики не попадут к русским? — спросил Борман, подозрительно глядя на Фрэнка; и опять же Фрэнк его правильно понял — он, Борман, заботился скорее всего о своей шкуре.
— Вот письмо нашего президента, сэр. Это все что я могу пока предоставить. И мое слово джентльмена! — выкрикнул Фрэнк, — заметив, как насторожился тот немец, с автоматом, — готовый выбросить вперед правую руку в фашистском приветствии.
— Этого мало, — сказал Борман, ерзая в кресле. — Мало! — добавил он, тарабаня пальцем по столу; охрана чуть ближе подступила к ним. Черная овчарка приподнялась, тоже повернула свою морду к Фрэнку. — Мало, — повторил уже более спокойно Борман. — Как мы можем проверить ваши слова?