— Ну что мне еще для вас сделать, Пол? — вдруг закричала она и ударила кулаками по дивану. — Может, сплясать вам "Барыню" на столе? Или через костер прыгнуть? Вы ведь такими представляете русских? Я все для вас сделаю, только скажите!
— Мне ничего не нужно, — ровно произнес Пол, проклиная себя за то, что довел ее до такого состояния.
Он больше не мог обманываться и убеждать себя, что сделал это бессознательно. Нет, ему нравилось, что Рита охотится за ним, ведь он то и дело слегка поощрял ее. И вот теперь все обострилось до того, что было больно смотреть друг на друга.
— Почему, Пол? — она сжалась и выглядела совсем потерянной. — Чем Томка так ослепила тебя? В ней ведь и огня-то настоящего нету… Так, лучинка тлеет.
— Это не лучина. Это лампада.
Рита выпрямилась, и глаза ее холодно вспыхнули:
— Глупо, Пол, глупо! Через пятнадцать лет вы будете стариком, а она — молодой женщиной, обуреваемой страстями. Что вы тогда станете делать?
Бартон спокойно напомнил:
— Я могу и не прожить эти пятнадцать лет…
Отодвинувшись по дивану, Пол решительно встал и, нашарив в ящике ножницы, подошел к приоткрытому окну. Не говоря ни слова, он перерезал нитку, и шарик радостно метнулся к небу. "Еще одна капля крови в угоду небесам", — мрачно подумал Пол и решился оглянуться. Рита не двинулась с места и выжидала, собравшись всем телом, как большая, битая жизнью кошка.
— Если ваша одежда еще не высохла, я сейчас схожу и куплю вам новую, — он заметил, что нервно щелкает ножницами.
— Не надо.
Поднявшись, Рита молча ушла в ванную. Ее энергичная походка победительницы сменилась тяжелой поступью стареющей женщины. Пол в сердцах швырнул ножницы и сжал кулаки. Он не видел никакого выхода. Он ничем не мог ей помочь.
Она опять ушла не попрощавшись, а Пол до последней минуты подыскивал слова, которые могли бы хоть чуточку ее ободрить. Весь остаток дня его не оставляло разочарование в самом себе. Ситуация была самая банальная, а он не сумел достойно выйти из положения. Униженная им женщина сейчас бродила по чужим для нее улицам и задыхалась от одиночества, потому что кроме него, Пола Бартона, в мире не было человека, способного ей помочь.
"И все потому, что в прошлый раз я опять позволил Режиссеру взять над собой верх! Да нет, хватит все сваливать на Режиссера… Кроме меня, никто в этом не виноват", — Пол со злости допил виски, потом спохватился и прислушался к себе — не захмелел ли? Но он был слишком возбужден, чтобы на него подействовала небольшая порция.
Проверив, не дрожат ли руки, Пол побрился, удрученно отметив, что в его щетине совсем не осталось темных волосков. То и дело поглядывая на часы, Пол неторопливо оделся, подошел к зеркалу и вскрикнул, увидев Режиссера. Тот насмешливо скалил крупные зубы:
— Великолепно, Бартон! В святые метишь? Все равно ведь не попадешь… Какого ж черта тогда отказывать себе в удовольствии?
— Уйди по-хорошему, — попросил Пол. — Просто исчезни.
— Может, мне вернуться в Россию? — как бы раздумывая, медленно проговорил Режиссер, кося из-под темных очков хитрым глазом.
— Что?! — вскинулся Пол. — Только попробуй!
Тот восторженно хлопнул в ладоши:
— Великолепно! Я снял бы тебя сейчас. Праведный гнев. Ты фотогеничен, Бартон. Раз уж из тебя не вышло хорошего режиссера, может, тебе попробоваться актером? Правда, придется сесть на диету…
— Моя работа меня вполне устраивает, — отрезал Пол.
— А помнишь, что сказал тебе тот русский мальчишка? В учителя подаются одни неудачники, нереализованное тщеславие которых требует хоть какого-то выхода. А самые неудачливые из неудачников отправляются учительствовать в Россию.
— Я не считаю себя неудачником.
— Великолепно! Отчего же ты бесишься?
Бартон ответил тем же тоном:
— От избытка сексуальной энергии. Вот женюсь, и все будет нормально.
Неожиданно Режиссер отступил вглубь зеркала и стал меньше любого из учеников Гринвичской школы. Откуда-то издалека донесся его непривычно печальный голос:
— Ты никогда не женишься, Бартон. Ты всю жизнь будешь стремиться к своей русской звезде… Но ты никогда ее не достигнешь.
— Достигну! — закричал Пол и рванулся к зеркалу, но там уже никого не было.
Он вновь бросился в ванную, умылся ледяной водой и спрятал лицо в мягкое полотенце, тонко пахнущее ополаскивателем. Манжеты сорочки оказались мокрыми, но Пол решил плюнуть на это. Визит Режиссера разбудил в нем злой задор. Ему хотелось действовать и немедленно. Ведь по большому счету у него вообще оставалось не слишком много времени.
Сбежав по лестнице, он запер дом и вывел из гаража машину. Его "Rover" был не первой молодости, но Пол и сам давно не походил на юношу. К дому Эммы Вайз он долетел за десять минут, но тут же дал задний ход, спохватившись, что не купил даже цветов.
В небольшой книжной лавке на углу он обнаружил альбом "Третьяковская галерея" и решил, что Эмме будет приятно получить его вкупе с букетом роз. Его отец хорошо знал, какого цвета дарят по какому случаю, а Пол вечно забывал. Чтобы не попасть впросак, он купил нежно-розовые — в тон ее лицу.
Эмма была в восторге. Наспех познакомив его с Эриком Вайзом, она уткнулась в альбом, но мужчины быстро утешились хересом из маленького графинчика.
— Наверное, вам уже надоели расспросы о России, — виновато заметил Вайз. — Но меня это тоже интересует просто до неприличия! До прошлого года я ни разу не видел живого русского. Теперь их здесь хоть пруд пруди… Но это — туристы. С ними не пообщаешься. А вы узнали кого-нибудь из них достаточно близко?
Полу показалось, что веселые карие глаза его собеседника лукаво блеснули. "Наверняка Эмма уже все ему рассказала, так что не стоит ломать комедию", — решил он.
— Ближе некуда, — ответил Пол. — Я даже влюбился в одну русскую девушку и жил с ней… какое-то время. Она удивительный человек!
У Вайза даже скулы напряглись — так мучительно сдерживал он рвавшийся из него вопрос. Пол не стал его мучить:
— Я не привез ее потому, что я — круглый дурак. Но я собираюсь это исправить. Эмма! — окликнул Пол. — Я хочу списаться с русской школой и предложить обмен группами. С самой обыкновенной школой, а не каким-нибудь престижным лицеем… Как вы думаете, получится?
Она так и подскочила, бросив альбом:
— Они все-таки вас уговорили?
— Я им здорово помог себя уговорить…
— Ох, Пол, — с чувством сказала Эмма и даже осторожно притронулась к его руке, — это замечательно!
— Замечательно, — повторил он по-русски. Вайзы в голос спросили:
— Что?
Пол весело пояснил:
— Я практикуюсь, чтобы не забыть русский язык.