Если бы Доминика поверила, что сэру Николасу удастся сбежать из тюрьмы, она бы могла воображать, как он едет за ними, даже теперь, когда она скачет от него прочь. Ей представилось, как Бовалле следует за ней по пятам, пришпоривая коня и нагоняя их карету, как сверкает его шпага, как он похищает ее и мчится прочь во весь опор, смеющийся и торжествующий. Ей пришлось смахнуть слезы с глаз: ее веселого возлюбленного поймали и заточили в тюрьму, и никогда больше он не прискачет за ней на коне.
На десятый день они доехали до Васконосы. Измученные лакеи вполголоса проклинали эту спешку.
— Можно подумать, что за нами гонится дьявол.
Доминика услышала эту фразу. Если бы за ними ехал сэр Николас, они бы не сомневались, что сам дьявол следует за ними по пятам, подумала она.
Нужно было перебраться через ручей. Карета сползла с берега, и вода плескалась вокруг колес. Лошадь Доминики не хотела входить в ручей и упиралась, но ее удалось заставить. Доминика пересекла ручей, взобралась по склону и осадила лошадь в ожидании кареты. Ее никак не удавалось вытащить: колеса увязли в илистом дне, и хотя лошади тянули изо всех сил, экипаж не трогался с места. Люди столпились у кареты и подталкивали ее, жестикулируя и споря. В конце концов решили привязать к ней двух верховых лошадей.
Вдруг с севера, за спиной у Доминики, раздался стук копыт. Она повернула голову и увидела отряд, скакавший к ней во весь опор. Ее глаза сузились от удивления. Всадники подъехали ближе, и девушка увидела, что все они в масках. Она издала тревожный крик и быстро спустилась к карете, которая все еще была в ручье.
— Бандиты! — крикнула Доминика. — Отряд в масках! На коней!
Слуги оставили карету. Двое телохранителей сразу же вскочили в седло, кучер достал свой мушкет.
Донья Беатриса удобно откинулась назад.
— Дорогая, вы сказали «бандиты»? Я не могу этому поверить.
— Люди в масках, сеньора. Не знаю, кто это, но мне не нравится их вид.
Донья Беатриса оглянулась на свою охрану и зевнула.
— Даже если так, моя дорогая, у нас достаточно телохранителей, чтобы нагнать на них страху. Не бойтесь.
— Я и не боюсь, — с достоинством ответила Доминика.
Отряд показался на вершине холма. Это были люди в плащах, их лица скрывали маски. Прозвучал выстрел, сверкнула сталь. Бандиты стали спускаться по склону навстречу телохранителям доньи Беатрисы.
Доминике казалось, что их больше шести, но она не была в этом уверена. Ее сердце сильно забилось, но что-то в этой схватке насторожило ее и заставило нахмуриться. Раздавались пистолетные выстрелы, но никто не был ранен; сверкали шпаги, но не видно было крови.
Донья Беатриса прекратила обмахиваться веером. Глаза ее вдруг сузились, мысль лихорадочно работала. Она подалась вперед, наблюдая за этим странным сражением.
Доминика внезапно ощутила необъяснимый страх и подъехала к карете.
— Сеньора… тетя… что это такое? — спросила она тревожно.
— Именно этот вопрос я задаю себе, — спокойно сказала донья Беатриса. — Если эти люди — разбойники, то их поведение не похоже на то, что я слышала о разбойниках.
Двое людей в масках подскакали к карете; один из них взялся за уздечку Доминики. Она ударила его по лицу кожаным хлыстом, и от удара на маске появился разрез, в котором показались небритый подбородок, толстый нос и быстро багровевший рубец. У Доминики вырвали хлыст, и она закричала телохранителям:
— Ко мне! Ко мне, трусы!
Они трусливо складывали оружие, как будто над ними одержали верх, однако ни один из них не получил даже царапины.
Доминика резко пришпорила лошадь и ударила по руке, державшей ее уздечку. Лошадь рванулась вперед, но человек в маске остановил ее.
— Помогите же мне, трусы! — яростно воскликнула Доминика.
Донья Беатриса привстала с сиденья, как бы собираясь выйти из кареты, но медленно опустилась обратно на подушки. Глаза ее из-под опущенных век не отрывались от всадника в маске, стоявшего несколько поодаль от остальных. Она увидела, как он, повернув голову, отдал приказ одному из людей. Донья Беатриса не слышала его голос, но ей и не нужно было его слышать. Женщина не может не узнать собственного сына.
Ее рука нащупала веер. Донья Беатриса задумчиво смотрела на племянницу, которую тащили вверх по склону. Весьма неприглядный поступок. Она была удивлена, что дон Диего додумался до такого плана. Следует ли ей положить этому конец? Сеньора не сомневалась, что одного ее слова довольно, чтобы дон Диего подчинился, но надо ли говорить это слово? По ее понятиям, это было недостойное поведение, но она вынуждена была признать, что нет более верного способа заставить ее племянницу повиноваться.
Донья Беатриса слегка приподняла полные плечи, как бы смиряясь с неизбежным. Пусть дон Диего поступает как знает. Еще ни одной девушке не переставал нравиться мужчина из-за того, что проявил характер. Она наконец обратила внимание на крики своей камеристки.
— Прошу вас, успокойтесь, — сказала донья Беатриса. — На нас не нападают, и вы только ухудшаете положение своими пронзительными воплями.
Старая Кармелита указала дрожащим пальцем:
— Сеньора, сеньора, они увозят сеньориту!
— Я не слепая, — ответила донья Беатриса, — но ничего не могу поделать. Умоляю вас, успокойтесь.
Всадники в масках сомкнулись вокруг Доминики. В следующую минуту они достигли вершины холма и исчезли из виду.
Один из телохранителей, которого подталкивали товарищи, приблизился к карете и забормотал что-то нечленораздельное.
— Я полагаю, вы знаете, что делаете, — резко сказала донья Беатриса. — Пожалуйста, не считайте меня слабоумной. Сколько вам за это заплатил дон Диего?
Телохранитель изменился в лице и, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, выдавил ничего не значащую фразу.
— Болван, — промолвила донья Беатриса. Она снова принялась обмахиваться веером и поманила к себе кучера.
— Куда мой сын повез донью Доминику?
— Сеньора… я… я не знаю, — ответил кучер.
— Вам бы лучше говорить правду, — посоветовала донья Беатриса.
Кучер посмотрел на нее и, вероятно, нашел, что она права.
— В охотничий домик, сеньора.
— Вот как! А кто там еще?
— Только Луис, камердинер, сеньора.
— Вы меня удивляете, — заметила его госпожа. — Полагаю, вам следует вытащить карету из ручья.
Всадники взяли Доминику в плотное кольцо, и бесполезно было бороться, так как ее лошадь сильно тянули за уздечку. Она отчаянно пыталась осадить лошадь, но уздечку вырвали у нее из рук. Сильный удар по крупу заставил напуганное животное рвануться вперед. Доминика наклонилась в седле, чтобы ударить человека, который вел ее лошадь, но он только рассмеялся, велел ей успокоиться и продолжал идти вперед. Она рыдала в бессильной ярости и была готова скорее спрыгнуть с седла, чем позволить так нагло обращаться с собой.