— Хорошо, Джулиан. Именно так я всегда мысленно называю вас, потому что Кларисса и Гарри называют вас только Джулианом. И я очень благодарна вам за все.
— Эссекс-паша и его помощники заслуживают куда большей благодарности. Ведь это они обнаружили вас.
— Но только вам пришла в голову мысль о «Доме ангелов». И вы избавили меня от процедуры опознания арестованных. Случись так, все газеты Египта смаковали бы эту историю. Я тоже не собиралась настаивать на обвинении в оскорблении насилием, но не подумала об опознании.
— Я полагал, что вам незачем появляться в суде без крайней необходимости, — сказал я. — Что же касается всего остального, то я просто оказался ближе всех.
— Да, конечно. Сейчас мне стыдно, что я сомневалась в вас. И раз вы молчите о своем прошлом — это ваше личное дело. Мне вполне достаточно знать, что вы храбрейший человек из всех, кого я когда-либо встречала.
— О, пощадите! — взмолился я, чувствуя, что краснею. — Нельзя же так смущать человека.
— А, как вы думаете: не испытывает ли смущения та, кого находят совершенно голой в борделе?
— Я не успел обратить на это внимания, — поспешно сказал я.
Она странно усмехнулась.
— Довольно скромный комплимент.
— Если честно, когда я впервые увидел вас там, — то испугался, что вы уже мертвы. А потом мне просто было некогда. Я мог лишь благодарить Бога, что вы остались живы, и надеяться, что вы не подверглись чересчур большим испытаниям, пока мы искали вас.
— Я бы хотела забыть об этом, — сказала она. — Весьма неприятно, когда тебя избивают. К тому же я перепугалась до смерти, услышав угрозы об отправке в один из портов Красного моря. Но, во всяком случае, худшего из того, что могло произойти, со мной не случилось.
Мы оба расхохотались, поскольку слово «худшее», прозвучало очень комично в ее устах.
Через десять минут, распрощавшись с Хэнбари, мы отправились обратно в Суэц Сильвия поехала с Бельвилями, я опять сел с Лонгдоном и Амином, а раненого Мустафу пришлось оставить в госпитале.
Стояла чудесная погода. Все окружающее пространство было залито ярким солнечным светом, и мы быстро ехали по прекрасному шоссе.
Насыпи по обеим сторонам канала так высоки, что с некоторых точек шоссе поверхность воды совсем не видна, и когда мы огибали южную оконечность Малого Горького озера, нашему взору предстало фантастическое зрелище: перед нами расстилалась девственная пустыня, но прямо через море песка двигался большой пассажирский корабль с дымящимися трубами и развевающимися вымпелами.
В половине пятого наш караван прибыл в Суэц, где мы расстались с Лонг доном; я пересел в машину к Бельвилям, и к восьми часам мы без всяких приключений добрались до Каира.
На следующее утро я встретился с Эссекс-пашой и подробно рассказал о событиях в Исмаилии, хотя, конечно, у него уже имелись официальные доклады Хэнбари и Лонгдона.
Моя вендетта против О’Кива, похоже, зашла в тупик. Закри-бей и Уна, как я узнал, оставались в Александрии; Сулиман Тауфик, владелец сгоревшего «Дома ангелов», и Гамаль были арестованы, но О’Кив бесследно исчез. Приятно было сознавать, что удалось нанести противнику два чувствительных удара: уничтожить один из пунктов торговли наркотиками и шикарный бордель, однако я совершенно не представлял, что делать дальше и, пока Сильвия не поправилась, проводил все свое время с Гарри и Клариссой.
Через день после нашего возвращения из Суэца мы посетили Египетский музей, где хранятся сокровища Тутанхамона. Вся коллекция занимает два огромных зала и насчитывает около тысячи семисот предметов, причем каждый из них по-своему ценен и уникален. Но особенно поражает сохранность сокровищ, выглядящих, в отличие от большинства египетских древностей, так, словно только вчера изготовлены ремесленником.
На следующее утро доктор разрешил Сильвии вставать с постели, и мы вчетвером приступили к делам.
Гарри принес записки, которые оставила ему Сильвия, и она вслух зачитала их нам. Перевод иероглифов верхней половины таблички гласил:
«Я, Геру-Тем, поклоняюсь тебе, Осирис, Владыка Абидоса, Царь Богов, Правитель Вечности, чьи имена бесчисленны, чьи проявления величественны, чьи очертания скрыты в храмах, где поклоняются Ка. Почтение тебе, Изида-Хатор, Божественная Мать. Тебе также, Хор, Божественный Сокол, Царственный Сын, Защитник Воинов. Заступись за меня, Геру-Тема, перед Величественным Отцом в ужасном зале Маати, когда настанет время суда надо мной. Взгляни: я праведный человек. Я знаю имена сорока двух богов и без страха могу подтвердить это перед ними.
Я исполнен добродетелей, мой нрав мягок, и я любил город, которым правил. Никто не голодал в нем, даже в неурожайные годы. Взгляни: я распахал поля на севере и на юге, отдал урожай жителям города и накормил их. Я не предпочитал великого смиренному, не делал зла дочерям бедняков и не притеснял вдов. Вокруг меня не было нищих, и до прихода Перса никто не голодал в моем городе.
Взгляни: я храбро сражался, я вел своих воинов в битву».
В этом месте табличка сломалась, а в нижней ее части было написано следующее:
«В своей колеснице я был могучий воин. Быстро летели мои стрелы и моя булава без устали сокрушала черепа врагов Фараона.
Но воля Великих покарала Фараона. Перс подчинил себе Фараона, и люди моей страны подверглись неслыханному унижению. Над нашими богами смеялись, их статуи были сброшены, накопленные веками сокровища украдены из храмов, жрецы принесены в жертву чужим богам, и слезы людей стали обильнее вод Нила.
В Фивах Перс объявил себя Фараоном, Владыкой Двух Стран. Он покорил жителей Севера и жителей Юга. Он велел твоему слуге, Геру-Тему, явиться к нему. Его начальники рассказали ему о моем мужестве и силе. Служить Персу было для меня ненавистно, но, взгляни: я сделал это, чтобы, снискав его благосклонность, защищать и кормить людей моего города.
Но пришло время, когда даже все богатства Фив не могли насытить его жадность. Он именовал себя Царем Царей и хотел, чтобы ему поклонялись все народы. Торговцы нашептали ему в уши истории о богатых городах на западе, по ту сторону пустыни. Он собирался вести свое войско из Египта и завоевать их. Его манили богатства далекого оазиса Амона. Много лет он готовился к походу, но, когда пришло время, Великие не пожелали, чтобы и он отправился со своей армией.
Все богатства страны были собраны в Фивах. Войска выступили в поход, и взгляни: я, Геру-Тем, пошел с ними командиром тысячи. Перса поразила болезнь, и он должен был последовать за нами позже. Мы шли через оазисы Харга и Дахла, на западном берегу Нила, а затем много дней — через пески, следуя дорогой, приготовленной для нас. Каждую ночь мы останавливались около цистерн с водой, которые разместил там наш авангард; без них мы умерли бы от жажды».
Затем следовал перевод надписи, сделанной с обратной стороны верхней половины таблички.
«Мы не отклонялись ни влево, ни вправо, а двигались все время прямо, как делают персы.