Корки в ужасе уставилась на безжизненное, гниющее лицо и даже не заметила, как распахнулась дверца стенного шкафа.
— С Первым апреля! — из шкафа выскочил братишка и начал дико хохотать.
— Шон!
Тот бухнулся на колени, потом опрокинулся навзничь и принялся кататься по ковру, издавая высокий, истеричный смех.
— С Первым апреля! С Первым апреля!
— Шон, это не смешно! — закричала Корки сердито. Она размахнулась, пытаясь понарошку ударить его, но он увернулся и откатился в сторону, продолжая смеяться.
— Прекрати! — воскликнула Корки. — Правда, Шон! Это не смешно. Это просто глупо.
Перешагнув через брошенный узел, девушка уселась на кровать. «И как я могла купиться на такое? — спрашивала она себя. — Эта дурацкая голова совсем не похожа на настоящую. Вся зеленая и бугристая, и ухо лишь одно!»
— Попалась! — объявил мальчик, все еще упиваясь своей победой.
— Я только сделала вид, что испугалась, — ответила сестра и отвернулась.
— Ну да, конечно, — произнес Шон с иронией. — Я тебя словил, Корки!
Он поднялся на ноги, схватил голову обеими руками и кинул сестре с криком:
— Лови!
Корки дернулась, но все же поймала.
— Здорово, правда? — спросил брат, ухмыляясь. — Я ее сам смастерил, из папье-маше. На уроке рисования.
Корки повертела голову в руках, потом скорчила недовольную гримасу.
— Сколько же тебе поставили за эту гадость? Кол?
— Дурочка, там не ставят оценки! — ответил мальчик.
— Не обзывайся! — вскинулась сестра.
— Я и не обзываюсь. Просто говорю, что ты дурочка.
Корки бросила отвратительную голову ему в руки.
— Ну, держись. Долг платежом красен, — шутливо пригрозила она. — Дальше моя очередь.
— Ой, я весь дрожу! Умираю от страха! — ответил Шон.
Сестра погналась за ним, поймала и схватила за волосы двумя руками. В ответ мальчик сильно толкнул ее в плечо. Потом они вместе пошли ужинать.
В ту же ночь, когда полная луна залила ее комнату бледно-голубым светом, в окно неторопливо вплыла Бобби. Корки молча наблюдала за тем, как сестра парит над кроватью. Рассыпанные светлые волосы блестели в бледном лунном свете. Она двигалась медленно, словно под водой. «Я сплю», — подумала Корки. Но Бобби казалась такой реальной, такой живой. Ее голубые глаза широко распахнулись. Она смотрела вниз, на Корки, медленно двигая руками, будто загребая. Старшая сестра была одета во что-то белое и свободное, вроде ночной рубашки, сверкающей и переливающейся в бледном свете, струившемся из окна.
— Бобби, что ты здесь делаешь? — спросила Корки.
Темные губы зашевелились, но слов слышно не было.
— Бобби, почему ты выглядишь такой грустной?
И снова темные губы Бобби задвигались. Они блестели в холодном, холодном лунном свете. Волосы перекатывались над головой плавными волнами. Девушка села на постели и протянула руки к сестре, но та отплыла в сторону.
— Я… я не могу до тебя дотронуться! — воскликнула Корки срывающимся от волнения голосом.
Она вскочила и потянулась вверх, насколько хватало ее роста, но Бобби по-прежнему парила в нескольких сантиметрах над ней. Теперь синий свет окутывал обеих. Налетел порыв ветра, холодный и молчаливый.
— Бобби, что тебе нужно? Скажи мне, пожалуйста!
Сестра вновь зашевелила губами, пристально глядя на нее. Казалось, что она силится что-то сказать, но Корки не могла расслышать ее слов, не могла прочесть по губам, не могла ничего понять.
— Зачем ты пришла ко мне? — спросила она. — Что ты пытаешься мне сообщить?
Бобби слегка снизилась. Синее сияние продолжало окутывать ее, теперь уже освещая всю комнату.
— Ты выглядишь такой печальной, Бобби, такой печальной, — произнесла Корки, чувствуя, что ее начинают душить слезы. — Скажи мне, пожалуйста, скажи мне, почему ты здесь?
Не меняя выражения лица, без всякого предупреждения Бобби схватила себя за волосы, сильно потянула и сняла вместе с ними верхнюю часть головы.
— Ой! Нет! — вскрикнула Корки от удивления.
Бобби, храня молчание, держала верхнюю часть головы и на что-то указывала другой рукой.
— Что ты делаешь? — воскликнула Корки, застыв на месте. Она была слишком напугана, чтобы смотреть, но вместе с тем слишком заинтригована, чтобы отвернуться.
Бобби опустилась и подплыла поближе. Еще ближе. Девушка смотрела в открытый череп сестры.
— Что это, Бобби? Что ты хочешь мне показать?
Корки заглянула внутрь ее головы и вскрикнула. В темной глубине черепа появилось что-то пульсирующее и трепещущее. Но глаза девушки уже привыкли к бледному свету, и она быстро поняла, что там движется. Тысячи копошащихся, извивающихся тараканов. Они плескались в голове у Бобби, будто кофе в чашке. Их тонкие ножки скреблись одна о другую, а тела сталкивались и скользили в беззвучном танце.
— О-ох!
Корки вздрогнула и проснулась. Попыталась выровнять дыхание.
— Бобби!
Сестра исчезла. Синий свет померк, сменившись обычным, лунным. Девушка почувствовала, что ночная рубашка промокла от пота. Все тело тряслось, ее бросало то в жар, то в холод.
— Что происходит? — спросила она вслух. Крепко зажмурилась, пытаясь привести в порядок мысли. — Бобби не снилась мне уже много недель.
Корки подождала, пока дрожь уймется, потом спустила ноги на пол, собираясь попить воды. И наступила на что-то теплое, что-то хрустящее и движущееся. — Ой!
Девушка подпрыгнула. Под ногой что-то шуршало, щекоча ее пальцы. Корки опустила глаза.
— Нет! О, нет!
Тараканы. Тысячи молчаливых тараканов шевелились на полу, перелезая друг через друга, взбирались на ее ступни, карабкались по ногам. В лунном свете их тела казались синими и блестящими. Они бесшумно плыли по полу. Волнующийся, качающийся, дрожащий ковер из тараканов.
— Помогите!
Бешено махая ногами, пытаясь стряхнуть с них тараканов, Корки кинулась к двери.
— Мама! Папа! Пожалуйста!
При каждом шаге она чувствовала, как насекомые хрустят и трещат под ее босыми ступнями. К горлу подступила тошнота.
— Помогите!
Девушка наклонилась, чтобы счистить с себя копошащихся тараканов, потом выскочила в прохладную темноту узкого коридора.
— Мама! Папа!
— Эй, что случилось? — Мистер Коркоран выглянул из спальни в одних штанах от пижамы, протирая глаза. Он был похож на медведя, которого подняли из берлоги.