— Ты рассказал об этом в полиции?
— Чтоб меня приняли за сумасшедшего? Я сделал вид, что плохо понимаю язык и глупо улыбался в ответ на все вопросы. Господин Пак появился очень вовремя. Еще немного, и меня начали бы бить — оказывается, моя фирменная улыбка бесит. Ты тоже так считаешь?
— Иногда. Но я не в счет. Девяносто девять процентов твоих поклонников составляют отнюдь не мужчины.
Пак Мин Джун зевнул.
— Отец будет ругаться.
— Будет, от этого никуда не денешься. Ты спланировал наши дальнейшие действия? Мы будем разыскивать командира?
— Нет. Я уверен, что Лисицына никто не похищал — он сам предпочел спрятаться и переждать. Это не наше дело. Мы дадим вечером концерт и утром улетим в Сеул. Будем искать нового видящего оттуда или тренироваться обходиться без него.
— А девушка — Вера Лисицына?
— Внучка? Она вообще не в теме. Старик очень берег ее, и мелкая даже не догадывается о сфере деятельности своего деда.
Хо Мин Су задумался. Собранная ночью информация этому резюме противоречила. Немного, в мелочах. Но прежде чем делать какие-то выводы, ему надо еще кое-что проверить.
Марта Олеговна вела машину уверенно, перестраиваясь из ряда в ряд и безжалостно подрезая на поворотах зазевавшихся водителей.
— На работе все в порядке?
— Да. — Вера улыбнулась, вспомнив, что отправилась к деду именно за тем, чтобы обсудить свой неожиданный карьерный рост. — Работа работается, все хорошо.
— С кем-нибудь встречаешься?
— Марта Олеговна, вы опять за свое? Ни с кем. Я — классическая старая дева. Следующим жизненным этапом для меня будет обучение вязанию. Кота еще завести планирую. Ваш Барсик котяток вам еще не приносил? Я бы взяла одного.
Соседка фыркнула.
— Наш Барсик только мышей в дом таскает. К тому же он — кот. Или ты настолько темная, что разницы между мальчиками и девочками еще не понимаешь?
Девушка рассмеялась. Соседка любила над ней подшучивать, и это Веру нисколько не расстраивало.
«Фольксваген» затормозил у подъезда, подняв тучу брызг в дорожной луже.
— Спасибо, — открыла девушка дверцу. — Я вам вечером позвоню.
— Да уж позвони, — кивнула соседка. — И еще… Вера, очень тебя прошу, не лезь в это дело. Твой дед мне не простит, если с тобой что-нибудь случится.
— Не могу вам этого обещать.
— Можешь. И пообещаешь. Или, я клянусь, сейчас заеду за Барсиком и мы придем жить к тебе. Примешь старуху с домашним питомцем?
— Почему бы и нет, вместе веселее. — Вера наконец выбралась из машины и разговаривала с соседкой, склонившись к приоткрытой дверце. — Кстати, Марта Олеговна, разрешите выразить вам мое восхищение. Когда дедушка говорил о вашем военном прошлом, я даже не подозревала, что вы так здорово умеете драться. Это же не тхэквондо, правда?
Женщина порозовела, кажется, она была польщена.
— Дуаньцюань. Я больше десяти лет прожила в Китае.
Название «дуаньцюань» Вере ни о чем не говорило, но девушка кивнула, пообещав себе поискать информацию в интернете. Марта Олеговна была дедушкиной сослуживицей, тоже пенсионеркой. И Веру никогда не удивляло, что два одиноких человека решили поселиться неподалеку друг от друга.
— Ну давай, Вера, до связи. Болит у меня душа за Барсика. Поехала я.
Вера помахала рукой отъезжающей машине и вошла в дом.
В подъезде было накурено. Вера безостановочно чихала, пока поднималась на свой четвертый этаж. На верхней ступеньке сидела Зайка, стряхивая пепел в пустую литровую банку.
— Где тебя носит, Лисицына? Не могла предупредить, что у деда на ночь останешься?
— Он исчез куда-то, а я…
За спиной подруги у Вериной двери стоял черный чемодан на колесиках.
— Батя меня из дома выгнал, — пояснила Зайка. — Я у тебя пару дней поживу. Ты не против?
Вера была против. Очень против. Ей хотелось побыть одной — в первый раз за последние двенадцать часов, подумать, кое-что вспомнить, чтобы потом уже не вспоминать. Хотелось… Но Зайка была такой несчастной, за ее бодрым тоном сквозило такое отчаяние, что Вера только махнула рукой:
— Конечно. Без проблем. Заходи.
В квартире Зайка первым делом отправилась к плите, готовить кофе.
— Лисицына, у тебя нормальный молотый есть или зерна? После бурной ночки растворимая бурда нам не подойдет.
— В шкафчике посмотри, кажется, дед неделю назад что-то экзотическое приносил.
Зоя загремела посудой, разыскивая турку.
— Как вообще настроение? Влюбилась уже в новое начальство или утреннего совещания ждешь?
— Что? — Вера выглянула из ванной комнаты.
— Платоша, говорю, долго тебя вчера провожал? На чашечку кофе не напрашивался?
— Да нет, подвез к дедушке и попрощался. А ты… — Вера запнулась, подбирая слова. — Ты так свой интерес к нему выражаешь? Он тебе нравится?
— Свят-свят-свят! — открестилась Зайка. — У меня с твоим ненаглядным взаимная идиосинкразия образовалась. Заметила, как он на меня вчера фыркал?
Даже если вчера Вера обратила на что-то внимание, сегодня она об этом уже не помнила. Другие, куда более странные и важные для нее события вытеснили все воспоминания о господине Королеве.
— Я первая в душ пойду? Если хочешь завтракать, в холодильнике был сыр и яйца…
— Бледненькая ты чего-то, Лисицына. Всю ночь не спала, с боку на бок ворочалась? Иди плескаться. Шеф-повар Опалова не оставит тебя голодной.
Вера заперлась в ванной, открыла кран в душе, чтобы вода потеплела, стала стаскивать с себя одежду. Свитерок пах мужским парфюмом. Девушка украдкой, будто кто-то мог ее увидеть, поднесла к лицу ткань. Пак Мин Джун — лгун, притворщик и бандит. Может, Марта Олеговна права и не нужно было сдавать его полиции? Может, стоило спокойно с ним поговорить? Но у него был нож, Вера чувствовала его под одеждой. А еще парень врал, а еще… Хотя к чему оправдания? Она больше никогда этого Пак Мин Джуна не увидит, а если увидит, надо будет сделать вид, что не узнает. А он после ночи, проведенной в полицейском участке, тоже не будет ее узнавать.
Вера быстро засунула одежду в стиральную машину и мстительно включила самый мощный режим стирки.
Зайка приготовила на завтрак пышнейший омлет с сыром, сварила крепкий кофе и даже сообразила фруктовый салатик из яблок, бананов и винограда. Вера счастливо вздохнула, садясь за стол. Кажется, совместное проживание с подругой может быть приятным.
— Лисицына, — протянула Опалова, включая телевизор и чуть приглушая звук, чтобы не мешал беседе. — Вот этот вот ужас тебе зачем? Народными ремеслами увлекаешься?