– У женщин есть одно свойство, – сказал Альфа, постукивая пальцами по пластиковой столешнице. – Они не бывают ненасытными.

– Ты так думаешь?

Альфа съел чесночный узелок.

– Может быть, глубоко внутри. Но всегда делают вид, что им это не свойственно. Они всегда съедают половину мороженого и отдают оставшуюся.

Снова. Это мороженое. Альфа хотел, чтобы Фрэнки знала, что он помнит. И что он был каким-то образом разочарован в ней.

Поэтому он отказался от нее? Он ведь мог продолжать ухаживать за ней? Несмотря на Мэттью. Он счел, что ей не хватает ненасытности. И она не будет пытаться получить то, что она хочет. И она готова уйти с набережной, как только позвонит мама.

– Тогда Дин у нас женщина, – рассмеялся Мэттью. – Он оставил за собой след из полусъеденных пирогов через всю страну.

Альфа тоже рассмеялся:

– Он женщина. В некоторых вопросах.

Фрэнки не любила чеснок. Ее от чеснока тошнило. Но она заставила мисс Пэкмен поглотить энергию в лабиринте и, пока играла заставка между уровнями, подошла к кабинке, где сидели Мэттью и Альфа.

– Вы же взяли их на вынос, – сказала она, усаживаясь рядом и указывая на пакет с узелками.

– Да, но куда нам идти? – спросил Альфа. – Они провоняют весь «Мини-Купер».

– Можно мне один? – спросила Фрэнки. Альфа протянул ей открытый пакет.

Почти не морщась, она проглотила узелок в два укуса.

* * *

– Вчера вечером он сказал, что хочет показать мне Винъярд, – выдохнула Фрэнки, в тот же день ближе к вечеру разговаривая с Зедой по телефону.

– Обычное дело, – сказала Зеда. – Классический жест Мэттью.

Перед этим Фрэнки на прощание поцеловала Мэттью, обдав его облаком чесночных миазмов, и он убежал на футбольную тренировку. Потом небо словно раскололось, и полил дождь.

Теперь она шла по кампусу к библиотеке, держа над собой зонт и специально наступая в лужи. На ней были красные резиновые сапоги.

– Что обычное дело? – спросила она сестру.

– Я не говорю, что он плохой человек или что-то типа того, – начала оправдываться Зеда. – Мне нравится Мэттью. Просто я заметила, что он так всегда поступает. Как только он решает, что ему кто-то нравится, он становится безумно приветливым.

– То есть дело не только во мне?

– Нет. Но он ведет себя так только с людьми, которые ему действительно нравятся. Думаю, он так пытается справиться с тревогой из-за богатства его семьи. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем. – Фрэнки не хотелось выслушивать психоанализ семейства Ливингстонов. Она просто хотела радоваться тому, что она нравится Мэттью и он хочет пригласить ее в свой загородный дом.

– Дело в том, – пояснила Зеда, – что Мэттью знает: не все станут дружить с ним из-за высокого положения его отца. И его не будут куда-то приглашать или что-то ему предлагать, потому что у него всегда есть варианты получше, или потому что эти люди думают, что не принадлежат к его кругу.

Зеда замолчала.

– Погоди. Я в кафе, мне нужно сделать заказ. Можно мне морковно-ореховый маффин, фруктовый салат и латте с соевым молоком?

Фрэнки дошла до библиотеки и теперь стояла снаружи под зонтом в ожидании Зеды.

– Все, Фрэнки, я вернулась. О чем я говорила?

– О Мэттью.

– А, да. Элизабет Хейвуд рассказывала, что прошлым летом в его доме на Винъярде гостило шесть человек. Мэттью пригласил Элизабет, даже толком ее не зная, – просто решил позвать, когда они случайно столкнулись в книжном магазине в Бостоне. Когда она приехала, все уже были там. У него большой, огромный дом, и среди гостей были люди, с которыми Мэттью познакомился тем же летом, ребята, подрабатывавшие на каникулах официантами. А его родители жили в домике для гостей.

– Звучит странно.

– Хочешь услышать мое мнение? – спросила Зеда.

– Я же все равно не смогу тебя остановить.

– Ладно. Изображая хозяина – или внушая такие иллюзии, – Мэттью пытается избавить окружающих от тревоги по поводу его социального положения. И – здесь все становится еще сложнее – это делает это положение еще запутаннее.

– Что?

– Он позволяет гостям увидеть повседневность его роскошной жизни. Это делает его хозяином, самым важным среди собравшихся.

– Угу.

– Что думаешь? – Зеда всегда любила, когда Фрэнки соглашалась с ее идеями.

– Я думаю, что ты читаешь слишком много книг по социологии.

– Их никогда не бывает слишком много, – отозвалась сестра. – Мне пора. Подумай о том, что я сказала.

И Зеда отключилась.

Треугольник

Волчицей оказалась Элизабет Хейвуд, та девушка, которая побывала в гостях у Мэттью. Фрэнки знала ее через Зеду. Она не входила в компанию Альфы, но и не уступала ему Все детство и среднюю школу она провела, играя в популярном ситкоме роль циничной дочери известного комика. В Алабастер она поступила в тот год, когда сериал закончился, но его все еще продолжали крутить. Каждому новичку показывали Элизабет в столовой. Она выглядела старше и симпатичнее, чем на экране.

Фрэнки знала, что Элизабет сама заработала деньги на учебу в Алабастер. Кроме того, она заработала и на красный «мерседес», который называла «компенсацией за то, что мне пришлось провести детство с компанией наркоманов и злобных стерв» – этим она отличалась от большинства учеников так же, как новые деньги отличаются от старых.

Ее знали все, хотя особой популярностью она не пользовалась. Она скорее скользила по поверхности, хорошо чувствуя себя в самых разных социальных группах, не входя ни в одну на постоянной основе. У нее было круглое веснушчатое лицо и глубокие ямочки на щеках – обычная внешность для детей актеров, которых выбирают играть типичных американцев. Волосы, выкрашенные в рыжий для сьемок, вернулись к своему каштановому цвету. Говорила она медленно и слегка растягивала слова – свойство, которое добавляло ей популярности в лучшие дни сериала. Элизабет и Альфу редко видели вместе, разве что в компании других ребят, и они никак не демонстрировали свою привязанность. И хотя они встречались всего несколько недель, уже препирались как старые супруги.

В школе-интернате, где нет препятствий в виде расстояний и родителей с их подозрениями, отношения развиваются быстро. Эта банальность относилась не только к Альфе с Элизабет, но и к Фрэнки и Мэттью. Мэттью был ласков к ней и не скрывал их отношений. Не прошло и недели с вечеринки на поле для гольфа, как Фрэнки пересела за его стол в столовой. Обычно там сидели Мэттью, Альфа, Дин, Каллум и (чаще, чем кто-либо этого хотел) Стелла. Большую часть времени к ним присоединялись Элизабет, Тристан и Стив (игроки в лакросс, которые не играют значительной роли в этой хронике). Мальчики кидались хлебными корками и спорили о политике. Они сплетничали, обсуждали спорт и так сильно откидывались назад на стульях, что казалось, вот-вот опрокинутся, хотя этого никогда не случалось. Им было веселее, чем всем остальным в столовой.