На улице стоял командирский «уазик» без водителя. Глазков сам сел за руль.
– Не знаю, кто у них в машине, но водитель – целый майор! – процитировал Балаганский фразу из анекдота, усаживаясь в переднее пассажирское кресло и зажимая автомат между коленями.
– Нельзя покидать свой номер до сигнала, нельзя стрелять зверя, идущего на соседний номер, нельзя стрелять вправо или влево: лучше упустить лося, чем попасть в человека, – привычно проинструктировал гостей Глазков и тронул «уазик» с места.
Они ехали минут сорок, наконец, машина остановилась на заснеженной полянке со свежими следами сапог.
– Загонщики, – пояснил Глазков. – Они уже на исходной…
– У вас тут всё уже отработано, похоже? – заметил Виктор с заднего сиденья.
– А то! – довольно ответил майор. – Сейчас мы с Николаем разведем вас по номерам… Идем, Петр Семеныч! И ты, который орешки любит! А третьего Николай отведет.
Втроем они прошли по лесу метров триста. На земле снега было мало: очевидно, большая часть оседала на деревьях, хотя кое-где попадались сугробы, в которых ноги проваливались до колена.
– Становись здесь, Петя! – наконец сказал Глазков. – Вот твой сектор ведения огня – отсюда и досюда… – Он обозначил границы сектора вытянутой рукой. – На тебя первого лось выйдет. И место здесь хорошее – просека. На следующем номере я буду. Пойдем, теперь покажу твое место, – сказал майор второму пилоту, и они пошли дальше.
Балаганский пристегнул магазин, дослал патрон в патронник, включил предохранитель и прислонился к шершавому холодному стволу вековой ели. Воздух был чистый и морозный, стояла непривычная тишина, и на миг ему захотелось пожить несколько дней в заброшенной таежной избушке… Через некоторое время справа послышался хлопок, и между вершинами деревьев он увидел, как в низкое серое небо взлетела зеленая ракета. Охота началась. Теперь оставалось только ждать. Но Балаганский не испытывал нетерпения и охотничьего азарта.
«А лось-то тут при чем? – думал он. – Если бы не мы, пожил бы еще несколько дней. А может, за это время ушел бы подальше и уцелел…»
Ждать пришлось долго. Как показалось Петру Семеновичу – очень долго. В одиночестве его снова стали одолевать мысли о домашних проблемах. «Она думает, мне вот так запросто подойти к главкому с просьбой, – в который раз размышлял Балаганский. – Нет, лучше официально, рапортом, или на прием записаться в общем порядке. Так приличней…»
Наконец вдали слева послышались крики загонщиков, они приближались. Балаганский выключил предохранитель и принялся напряженно всматриваться вперед. Когда раздался хруст веток, он вскинул автомат, изготовившись к стрельбе. Вопреки ожиданиям, загнанный лось не выскочил из-за деревьев, как испуганный заяц, а спокойно и величаво выплыл на просеку метрах в пятидесяти и остановился, подняв голову и нюхая воздух. Промахнуться с такого расстояния было невозможно, но Балаганский не стал целиться в переднюю лопатку, а просто выстрелил в землю перед благородным животным.
«Ба-бах!» – гулко раскатилось эхо, и пуля выбила из-под неглубокого снега фонтанчик чёрной земли метрах в пяти от копыт лося. Тот шарахнулся в сторону, рванул вперед и скрылся за деревьями.
«Вот и хорошо! – подумал Балаганский. – Может, и уйдет…»
«Ба-бах!» – донеслось справа.
«Глазков! – понял Пётр Семёнович. – Может, не попал?»
Но в небо взлетела красная ракета: охота окончена. И раз с других номеров не стреляли, значит…
Спустя несколько минут подбежал разгорячённый Глазков.
– Что, Семёныч, мазанул? – возбужденно спросил он. – Не расстраивайся! Я с первого выстрела! Идем, посмотришь, какой красавец!
– Да нет, что-то я устал, – сказал Петр Семенович и, закинув автомат за спину, пошел назад, к машине. Смотреть на убитого красавца ему совсем не хотелось.
* * *
Американский спутник КН-11 из серии «Замочная скважина» пролетал над стартовой позицией третьего полка ровно в 14 часов 48 минут. К этому времени Сагалович и Филинов уже сидели в наземном бункере, который, несмотря на название, был на три четверти заглублен в грунт – из него обычно важные гости наблюдают за учебно-боевыми пусками. Сейчас их было только двое: майоры работали в командном пункте. Чем ближе минутная стрелка приближалась к нужной цифре, тем сильней Филинов сжимал ручку подрывной машинки.
– Не волнуйся, – сказал Сагалович, не сводя глаз с наручного хронометра. – Мы будем в зоне видимости порядка пяти минут. Успеешь!
– Я не волнуюсь, – соврал капитан. Попробуй не волноваться, когда на карте стоит твоя дальнейшая карьера!
Минуты текли медленно. Остается пять, четыре, три, две, одна…
– Взрывай! – громче, чем надо, сказал Сагалович, и сапер всем телом навалился на ручку.
Раздался грохот, бетонный пол под ногами содрогнулся. Стодвадцатитонные крышки первой и второй ШПУ взлетели в воздух, вслед за ними из темных жерл полетели осколки и повалил густой черный дым, такой же дым повалил из приоткрытой крышки третьей ШПУ. Стартовую позицию заволокло так, что рассмотреть что-либо было практически невозможно.
– По-моему, отлично! – Сагалович потер ладони.
– Главное, чтобы американцы поверили! – озабоченно сказал Филинов.
2 ноября 1982 года
США, штат Вирджиния, Шантилли
У высоких должностей есть не только плюсы, но и минусы. Сибаритом шеф Национального управления военно-космической разведки США Кейт Харрис себя не считал и трудностей не боялся. Он довольно легко отказался от привычки играть в гольф по выходным – теперь в выходные зачастую приходилось работать. Больше всего он переживал за семью – не отразится ли переезд из Нью-Йорка на успеваемости Майкла, понравится ли новое место жительства Анджеле… Опасения оказались напрасными. Дом в нескольких километрах от вашингтонского международного аэропорта имени Джона Кеннеди жене и сыну понравился сразу. Майкл быстро адаптировался в новой школе и нашёл себе новых друзей. Сам Кейт Харрис неслужебные контакты свёл к минимуму – это отвечало и его характеру, и секретности работы, которой он всегда занимался. Ни рыбалки, ни гольфа, ни барбекю с соседями…
Но одно удовольствие он себе всё же оставил – просматривать по утрам свежую, пахнущую типографской краской прессу. И хотя о многих событиях в силу своей служебной осведомлённости Харрис узнавал заранее, а некоторые и происходили не без его участия, каждое утро помощник клал ему на стол стопку из десятка газет, от популярнейшей «The New York Times» до менее популярной «The Times Of Earth».
Вот и сегодня, зайдя к себе в кабинет, он сел в кресло, закинул ногу на ногу и развернул газету… «Великобритания ввела экономические санкции против СССР в ответ на введение военного положения в Польше. Европейское экономическое сообщество и США заявляют о прекращении переговоров Запад-Восток в Мадриде до тех пор, пока в Польше не будет отменено военное положение. США вводят эмбарго на импорт ливийской нефти и на поставки в Ливию высокотехнологичного оборудования, обвиняя последнюю в поддержке терроризма»… Ничего неожиданного для себя в газетах Харрис не обнаружил, и это его порадовало – значит, на руководящей работе способность к аналитическому мышлению не утрачена.