Мендоза, сидя на табуретке, замолчал. Карлос увидел сквозь глазные прорези его маски, как глаза Патрика наполнились гневом.
— Когда я вернулся домой, я обнаружил лишь младшую сестру, которой на тот момент было всего двенадцать лет. Когда она услышала выстрелы, то спряталась в шкафу и просидела там до моего приезда. Пребывая в шоковом состоянии, сестра поведала мне о произошедшем. Недолго думая, я отправил её к дядьке и отправился на подпольные рынки Эритеи, где приобрел оружие и взрывчатку…
Вооружившись, я подъехал к отделу Спектрата, где содержался Элай, и устроил там настоящий переполох… — кулаки Мендозы сжались, а нейтрально повествовательный тон речи сменился злостью, смешанной с наслаждением. — О той бойне, когда я разнес в труху весь участок, убив при этом семь человек и ранив ещё с десяток, писали все газеты метрополии. Соревнуясь в холуйстве перед правившей верхушкой, эти журнашлюшки сообщали обывателям об ужасном террористе по имени Патрик Мендоза, который, состоя в «Седьмой печати», расправился с государственными служащими, честно выполнявшими свой долг перед родиной и императором. Ещё они написали, что перед нападением я убил собственных родителей и, украв их сберегательные карты, перевел все деньги на подставные счета, с помощью которых финансировались теракты по всей метрополии…
Мендоза неожиданно ударил кулаком по столу.
— Если бы не ранение в ногу, у меня бы всё получилось…
Немного помолчав, он негромко и по-доброму засмеялся.
— «Седьмая печать»… — промолвил Патрик. — А ведь я тогда даже ничего не знал про «Седьмую печать». На суде меня ждал расстрел, но представители Спектрата высказались за пожизненное заключение, так как, по их словам, смерть для меня была бы наградой… Да, лучше бы меня тогда казнили, так как следующие два года я провел в пыточной Спектрата… Они… — Патрик замолчал и задумался.
В камере наступила гнетущая тишина.
— Где теперь твоя младшая сестра? — спросил Карлос, нарушив молчание.
Патрик замотал головой, выражая отрицание.
— Я не знаю, Карлос… Я потерял с ней всякую связь… — пробубнил он и прилег на шконку, повернувшись к Карлосу спиной.
Гарсия, немного посидев в одиночестве, тоже решил прилечь. Вытянувшись на шконке, он задумчиво смотрел на потолок, пока его сознанием не завладел чуткий сон.
Однако, спустя какое — то время, Карлоса разбудил звук капающей воды. Приподняв голову, он осмотрелся и увидел Патрика, сидящего возле канализационного отверстия. Оно было закупорено какими-то тряпками, отчего конус отхожего места был наполнен водой. Мендоза, сидевший на корточках возле искусственной запруды, внимательно разглядывал своё отражение, ощупывая руками маску, из — под которой во все стороны пробивались спутанные пряди коричневых волос.
— Патрик, — окликнул его Гарсия, — с тобой всё в порядке?
— Я не знаю, — немного помолчав, ответил Мендоза, продолжая разглядывать своё отражение. — Карлос, я не помню… не помню своего лица…
Внезапно Мендоза взревел и, поднявшись на ноги, со всей силы ударился головой, закованной в железную маску, о каменную стену.
— Я не помню своего лица, — заорал Мендоза. — Ты слышишь, Карлос? Я…
Не договорив, Патрик начал яростно бить кулаками по железной двери. Глухие удары оставляли кровавые следы от сбитых костяшек на кулаках, но это не останавливало разъяренного Мендозу.
— Я доберусь до всех вас, ублюдки, — кричал Патрик, разрывая на себе робу, — я не помню своего лица, но ваши паскудные рожи я помню очень хорошо…
Обнажив свой торс, на котором отчетливо виднелись застарелые следы пыток, Мендоза обмотал куски порванной робы вокруг окровавленных кулаков и продолжил со всей силы наносить удары по окровавленному металлу.
Карлос поднялся и сел на шконку, молча наблюдая за происходящим. Он не собирался лезть к человеку, который был, мягко сказать, не в себе. Минут через пять Мендоза остановился и, переведя дух, сбросил пропитанные кровью тряпки на пол.
— Говорю тебе, Карлос, — прерывисто дыша, произнёс Патрик, показывая в сторону мутанта указательным пальцем, — скоро метрополия познает мою месть… Я утоплю в крови города этого проклятого государства… Но перед этим… Перед этим я вырву сердце этого безносого хуесоса…
Посчитав Мендозу шизофреником, Карлос прилег обратно и попытался уснуть. Но ему мешали мрачные мысли о перспективах провести два десятка лет в этом проклятом месте. Тогда он даже попытался вспомнить молитвы к духам пещер, которым учила его в детстве мать, но…
— Заключенный номер EX086KO, — механический голос, произнесший номер Карлоса, вернул последнего в реальность, — ваш срок изоляции в карцере подошел к концу. Пройдите в шлюз и займите место на автокресле. Повторяю…
Карлос встал и подошел к двери. Мендоза, проснувшись, приподнял руку вверх, выказывая прощальный жест.
— Удачи тебе, Карлос, — произнес он, — я думаю, что скоро мы с тобой снова встретимся…
— И тебе всех благ, Патрик, — ответил Гарсия, в мыслях пожелав себе больше сюда не возвращаться.
Замигала красная лампа. Дверь камеры приоткрылась, и Карлос, проникнув в шлюз, уселся в кресло, установленное на гусеничной платформе. Когда дверь закрылась, Карлос очутился в темноте и почувствовал, как его тело обволакивают автоматические стальные путы.
Будучи прикованным, Гарсия стал размышлять о своём сокамернике и вдруг нашел для себя ответ на вопрос, каким образом Мендоза преодолевал превратности судьбы в «Социальном лепрозории». «Месть… — согласился сам с собою Карлос, — Только мысль о возмездии заставляла Патрика не сломаться и продолжать жить…»
— Эй, вставай, — чей — то голос и последующий ушат холодной воды заставили полковника Орокина прийти в сознание.
На его голову был надет черный плотный мешок, а руки связаны за спиной. Голова чудовищно раскалывалась, отчего полковника немножко мутило. Чьи — то сильные руки схватили его под мышки и, подняв с холодного каменного пола, поставили на ноги.
— Подозреваемый, — произнес тот же голос, — слушайте и выполняйте мои команды… Любое неповиновение будет наказано… Вперед, шагом марш…
Полковник, поддерживаемый руками, побрел вперед. Следуя извилистыми коридорами, поднимаясь и опускаясь на лифтах, Орокин вспоминал последние события…
Сбежав из гранд — оперы, Уэйн обратился с просьбой к контрабандисту Эммануилу Джанаротти, чтобы тот переправил женщину и самого полковника за пределы Акрита. Джанаротти согласился, после чего поместил беглецов в контейнер, который грубо подхватили магнитные манипуляторы и резво понесли по конвейеру подземного мусороперерабатывающего завода, расположенного в двухстах километрах от столицы. Душный и вонючий контейнер особо не располагал к беседе, но полковник все же попытался объяснить невольной спутнице логику своих действий.