* * *
Все ещё находясь под впечатлением от пережитого, мсье Делакруа пребывал в крайне возбужденном состоянии. Работа над портретом, который заказал ему доктор Грэм, внезапно прекратилась в связи с очень яркой вспышкой, которую художник невольно лицезрел на далеком горизонте около часа тому назад. Наблюдаемая картина настолько поразила художественное восприятие Делакруа, что тот, недолго думая, предложил зафиксировать увиденное в данной работе.
Но доктор Грэм, разглядывающий у окна царственно застывший облик ядерного гриба на далеком горизонте, посчитал, что на сегодня работу необходимо завершить, высказав при этом вслух довольно страшные для уха Делакруа предположения, касаемо конца Императорского Дома. Сделав вид, что не услышал последнюю реплику, художник попытался представить альтернативы происходящего, которые, впрочем, мало соотносились с наблюдаемой реальностью и были разбиты аргументами доктора Грэма.
— Я даже боюсь предположить, — пролепетал художник, — что это может быть…
— Давайте, голубчик, включим т-визор, — задумчиво произнёс Зигфрид, — посмотрим, что передают в новостях…
Но новостные ленты по — прежнему пестрели программами, в которых «ведущие аналитики» различных «центров геополитических исследований» клеймили врагов народа, предрекая скорый крах всем врагам священной империи. Наконец, переключив очередной канал, доктор Грэм нашел то, что искал.
— Департамент полиции просит всех жителей не выходить из помещений на улицу, — читал срочное сообщение ведущий первого акритского канала, — масштабы террористического акта пока неизвестны. Начинаем репортаж с места событий…
На экране возникла миловидная девушка с микрофоном в руке, на котором жирными буквами было написано слово «ПРЕССА».
— Всё… Майк, сдвинься сюда, — поправила оператора девушка, после чего, прижав руку к уху, продолжила. — Мы находимся на пересечении Мэллоу — стрит и Харвестер — центра…
Оператор дал панораму местности — пустые улицы, покрытые какой-то бетонной пылью и различным мусором. Кое-где виднелись полицейские ленты, но самих полицейских нигде не было. По первому этажу Харвестер — центра как будто прошелся ураган — выбитые стекла, разбросанные бумаги, перевернутые предметы интерьера, прочий хлам.
— Живущие поблизости люди, — продолжила комментировать молодая ведущая, — слышали какой-то хлопок. Более подробных сведений пока получить не удалось, но…
— Эй, я же сказал: всех отсюда эвакуировать! — внезапно за кадром заорал чей — то грубый мужской голос.
Оператор, повернувшись налево, выхватил в кадр группу людей, облаченных в костюмы радиохимической защиты. Один из этой группы, стремительно оказавшись рядом с девушкой, замерил дозу облучения данной молодой особы.
— Этой, — скомандовал он, — двойную дозу антидота, — а этому…
Но человек со счетчиком Гейгера не успел дойти до оператора. Его, судя по всему, отвлек какой-то металлический скрежет и внезапная стрельба, начавшаяся в недрах Харвестер — центра. С подземной парковки выбежал человек, судя по одежде, принадлежащий к ликвидаторам из этой группы. За ним, царапая титаном бетонное покрытие, выскочил экзоробот и, прицельно выстрелив из плазменной винтовки, оставил в груди бежавшего дымящееся отверстие размером с футбольный мяч…
На этом картинка прервалась. Доктор Грэм ещё долго, открыв от удивления рот, пялился в т-визор. Делакруа казалось, что тот находится в ступоре, но это было далеко не так. Мысль Зигфрида молниеносно работала, пытаясь переварить вновь полученную информацию. От этого зависела дальнейшая судьба лаборатории доктора, которая находилась в подвале этого здания. Пункт «3» правил по безопасности недвусмысленно говорил о том, что в случае попытки захвата опасных биоматериалов, их следовало уничтожить. Поэтому доктор лихорадочно раздумывал, что делать дальше, как вдруг картинка вещания возобновилась.
На этот раз на экране предстал сам Император Брэндон Льюис. Поправив челку, он долго говорил отстраненными монологами, неуверенно призвав граждан «встать на защиту своих интересов с оружием в руках против террора», после чего поспешно покинул трибуну.
Далее, когда картинка сменилась, началось и вовсе нечто невообразимое. Какой — то взбаламученный корреспондент, почему-то в каске, взбирался по винтовой лестнице. Оказавшись на балконе смотровой башни, он, несмотря на обдувающий его лицо ветер, громко заорал, показывая рукой куда-то в ночь.
— Вот, — кричал он, — вот первые кадры крейсера сепаратистов у дозорных башен нашего округа. Нападение, о чем я предсказывал в своих прошлых передачах, началось…
Оператор, включив опцию «ночная съёмка с максимальным приближением», заснял величаво плывущий над горизонтом «Гиперион Прайм», захваченный повстанцами.
— Да это уже война! — выпалил Зигфрид, стирая ладонью пот со лба.
— Как, война? — осторожно спросил художник.
— Вот что, милейший, берите всё самоё необходимое и следуйте за мной! — встав, Грэм прошёлся по гостиной, оглядывая полки.
Похлопав себя по карманам, он куда-то исчез, после чего вернулся, подманив к себе рукой растерянного Делакруа.
— Идемте, милейший, — зло выпалил доктор.
Покинув пентхаус, они спустились на первый этаж, где Грэм вручил художнику ключи от электромобиля.
— Подгоните машину к выходу через полчаса, — распорядился хозяин лаборатории.
— Сударь! — возмутился художник. — Но я же не парковщик!
— Послушайте, Делакруа, перестаньте рефлексировать, — доктор не на шутку разозлился. — Речь идет не о наших жизнях, речь идёт о жизни человечества…
Вытолкнув за дверь ничего не понимающего Делакруа, Зигфрид подошел к стойке администратора, после чего хлопнул по её гладкой поверхности ладонью. Молодой, гладко выбритый мужчина, стоявший за стойкой, услужливо склонил голову.
— Поднимите тревогу в лабораторном комплексе, — приказал доктор. — Необходимо, чтобы в ближайшие пять минут все сотрудники покинули лабораторию…
Оказавшись снова в кабине лифта, Грэм спустился на лабораторный уровень. Встав у контрольно — пропускного пункта, он, сложа руки на груди, принялся наблюдать, как из двери выходят сотрудники его лаборатории. Взяв у охранника журнал, Зигфрид с облегчением убедился, что сейчас не проводятся работы с особо опасными материалами. Это автоматически растянуло бы эвакуацию людей из лаборатории ещё на полчаса. Когда охрана отчиталась о полном выводе персонала, доктор Грэм, минуя череду дверей и боксов, наконец, оказался внутри самой лаборатории.
В помещении мельтешили желтые фонари. Пройдя привычным маршрутом, доктор встретился глазами с Таном Юншеном — одним из инфицированных, который, сидя в изолированном боксе, испуганно озирал внезапно опустевший коридор лаборатории.
— Доктор Грэм, доктор Грэм, — раздалось из динамика, в который был встроен переводчик с кайпианского языка, — что здесь происходит?