– В баньку бы мне.
– К полудню натопят.
Баньку готовить надо: воды в котлы натаскать, нагреть её – на всё время надобно.
До полудня другие дела нашлись: на торг городской пошёл – исподнее новое надо, рубаху да порты купить. То, что на нём, пропотело, пропылилось и обветшало, ткань на рукавах рубахи тонкая сделалась, скоро дыры будут. В такой одежонке вид непотребный, а он всё же не голь перекатная. На службу наниматься если, то вид аккуратный иметь надобно.
Алексей купил одежду, зашёл к цирюльнику – волосы на голове совсем коротко остриг; бороду оправил. Воины волосы короткие носили, а то и брили голову наголо. Удобно так: живности вроде вшей не заводится, да и враг ухватиться за чупрын не сможет.
Ратника по причёске сразу опознать можно. Прочий люд волосья на голове длинные имеет, потому как дома живёт, возможность регулярно мыться имеет, расчёсывать их, умасливать. А разве в походах это возможно? И рубахи шёлковые воины зачастую покупали – не для красоты или фарса, а чтобы вши да блохи не заводились. Для воина в походе эта живность хуже крымчака.
Тут, однако, и полдень наступил, Алексей на постоялый двор явился.
– Вовремя, гость дорогой, банька поспела. Полотенце, мочалку изволишь ли?
– Изволю!
– Две ногаты.
Совсем мелкая монета, с ноготь, лёгкая – потому и название такое приклеилось.
Слуга провёл его в баню на заднем дворе.
– Квасу, сбитня или пива опосля принести?
– Квасу.
– Сделаю.
Алексей разделся, облился в мыльне водой, окунул мочалку в щёлок и стал яростно растираться. Облился горячей водой и удивился, что она грязная стекала с тела, почти тёмная. Да и то – в походе не мылся ни разу, впрочем – как и другие воины.
Голову вымыл, потом пошёл в парную. В углу, в деревянных бадейках стояли замоченные веники – дубовые да берёзовые.
Алексей плеснул из ковшика на раскалённые камни. Во все стороны рванул пар, зашипело. На полку улёгся, расслабился. Жарко, пот по всему телу выступил.
Больше четверти часа Алексей не выдержал, хотя веником не обмахивался. Он выскочил из парной с красным, как у рака, телом, и после жара парной в мыльне ему показалось прохладно. Здесь он снова обмылся, смывая пот.
Он вышел в предбанник. На лавке лежало чистое полотенце, на столе стоял жбан кваса.
Алексей налил кружку, отпил. Хорош квасок!
Как был, нагишом, он уселся на лавку. Какая благодать!
Остыв, облачился в новое исподнее и одежду. Старое даже портомойке – так прачка называлась – отдавать не стал, выбросил.
Слегка перекусив копчёной рыбой – умеют же в Коломне угря коптить! – он направился в ближайшую церковь. Воин после похода должен грехи отмолить – ведь сколько жизней забрал, руки по локоть в крови.
В храме благостно, ладаном пахнет.
Алексей немного постоял перед образами, помолился, и на душе стало спокойно. Вот теперь он почувствовал себя прежним Алексеем.
Священник читал молебен о здравии и превозносил многие лета великому князю Василию Васильевичу. В 1425 году умер его отец, Василий I Дмитриевич, и начал княжить его десятилетний сын, опекуном которого стал его дед, великий князь Литовский Витовт.
В 1430 году Витовт умер, и на престол Московский стал претендовать Юрий Галицкий.
Василий II Васильевич съездил в Сарай, получил ярлык на княжение из рук Улу-Мухаммеда, и летом 1431 года его торжественно возвёл на престол в Успенском соборе московского Кремля посол Ордынский. Вот священник и здравил великого князя.
Насколько помнил Алексей из истории, год был богат на события. Поляки напали на Волынь, 30 мая была сожжена на костре Жанна Д’Арк. Родился Владислав Цепеш Дракула, господарь Валахии, – да много каких ещё событий меньшей значительности.
На постоялый двор он возвращался кружным путём – ему было интересно посмотреть Коломну. Город устоял перед многочисленными нашествиями, обзавёлся крепостной стеной и стал «крепким орешком» на южных рубежах Московского княжества. Не одна рать татар-крымчаков, а затем и казанцев потерпела поражение под его стенами.
Алексей не спеша рассматривал православные храмы, дома именитых купцов.
Улочка вела под уклон, и пройдя вперёд, он вышел к пристани. Судов полно: ушкуи, лодьи, насады, а лодок – тех и не счесть.
А не отплыть ли ему в Москву? В первопрестольной уж точно найдётся ему служба по нраву. Город большой, хотя Великому Новгороду по величине уступает.
Алексей прошёлся по причалу. Вещей никаких у него нет, всё имущество на нём. Одно успокаивает – в калите монеты звенят.
Тут он увидел, как один кораблик уже собирается отплывать.
– Славяне, куда путь держим?
– Пока в Москву.
Прямо под руку всё, счастливый случай.
– С собой до Москвы возьмёте?
– Ежели с нашими харчами – алтын. Только не успеешь ты, отходим мы.
– У меня вещей нет.
– Тогда прыгай.
Алексей перепрыгнул на кораблик. Это был ушкуй, парусно-гребное судно длиной едва ли больше двенадцати метров, шириной метра два с половиной и с небольшой осадкой. Ушкуй мог вместить до тридцати человек.
Речной ушкуй имел открытую палубу и прямой корпус. Морской был немного – на пару метров – длиннее, в носу и корме имел закрытые трюмы и нёс на мачте косой парус, позволявший ему идти под углом к ветру.
Едва отчалили, подняли парус, и ушкуй ходко пошёл против течения. Конечно, киль широкий и плоский, скорость не снижает, только остойчивость хуже.
Алексей сидел на носу и любовался берегами.
К вечеру они пристали к берегу, развели костёр, и Алексей перезнакомился с ушкуйниками. Команда оказалась новгородская.
Самые лихие ребята были из Великого Новгорода. Город управлялся народным вече, был по факту республикой, хотя слова такого новгородцы ещё не знали. «У нас свободный город! – с достоинством говорили они. – Это вы, московиты, великому князю в пояс кланяетесь, у нас же все равны».
Ушкуйники занимались торговлей, не брезговали и разбоем – от них натерпелись и шведы, и Литва. В 1409 году воевода Анфал провёл рейд по Каме и Волге на двухстах пятидесяти ушкуях, пограбив Булгар и Сарай и добравшись до Хлынова. И такие набеги повторялись не раз.
В 1436 году в устье реки Которосли всего сорок ушкуйников-вятчан взяли в плен ярославского князя Александра Фёдоровича по прозвищу Брюхатый. Князь находился во главе семитысячного войска и имел неосторожность поставить шатёр в некотором отдалении от своих ратников, чтобы побыть, помиловаться с молодой супругой, за что и поплатился. Вернули его за выкуп.
На Руси в это время было только два свободных города – Великий Новгород и Хлынов, в дальнейшем переименованный в Вятку. Оба управлялись народным вече. И вятские ушкуйники были отколовшейся частью новгородских лихих людей, осевших в этих краях. Правда, вольница в этих городах была подавлена затем московскими царями.