– Очень милые. Они тебе никого не напоминают? – и хихикнула.
Я с возмущением посмотрела на нее.
– Ты погляди, они постоянно что-то жуют, – сказала она и опять хихикнула.
Я пригляделась к забавным зверькам. Точно. Они очень походили на меня.
– А как они называются? – спросила я.
– Тушканчики, – ответил Альберт.
– Нет, по-моему, слонопотамы, – возразил Геннадий.
– А по-моему, их просто лориками зовут, – опять шепнула мне Анька и снова хихикнула.
– Слонопотамы существуют только в сказках, – сказал Альберт и посмотрел на Геннадия.
Геннадий сделал умное лицо, пытаясь подобрать слова, чтоб возразить.
– Сейчас мы спустимся на машине и поедем в Аквариум, – сказал Альберт, и мы уселись в машину.
Океанариум «Два океана» потряс меня своим размером. Особенно зал медитации – помещение в виде амфитеатра… В центре располагался большой круглый аквариум с рыбами, ярко освещенный изнутри. В зале горел тусклый свет, звучала тихая, приятная музыка.
Мы уселись на покрытый ковром пол в позе лотоса. Через некоторое время я почувствовала, что улетаю. Было ощущение безразличия ко всему: к своей фигуре, к своим недостаткам, вообще ко всему, что было в моей жизни.
Хотелось только одного: сидеть и никуда не уходить.
Очнулась я оттого, что Анька дергала меня за рукав:
– Пойдем, а?
– Я почти улетела!
Она вздохнула:
– Мы тебя уже более получаса ждем. Хватит летать. Нас ждут земные дела.
Вот так всегда. Если тебе хоть несколько минут было хорошо, сразу после этого становится плохо. Это закон такой. Почему никогда после того, как было хорошо, не становится еще лучше?
По-моему, мне пора составлять законы.
Первый закон.
Тебе хорошо? Твое тело расслаблено? Твои мысли где-то очень далеко? Ты не думаешь о том, что на тебе двадцать килограммов целлюлита? Тебя не беспокоит то, что вместо мозгов у тебя опилки? Тебе правда кайфово?
Ба-бах! Сюпрайз! Просыпайся! Твое тело – мешок целлюлита, твои мозги – опилки, а сама ты – большое, очень большое недоразумение.
После Столовой горы мы направились в порт.
– Уотерфронт – одна из достопримечательностей Кейптауна, – пытался Альберт вести экскурсию. – Раньше здесь был порт, потом построили новый, большой и современный, а на месте старого построили небольшой развлекательный комплекс. Тут есть и рестораны, и кинотеатры и очень красивый океанариум с рыбами, змеями, пингвинами, а также множество отелей и музеев.
– Где мы будем ужинать? – спросил Геннадий.
– Мне очень нравится один ресторанчик. Там есть все: и рыба, и мясо, и очень вкусные десерты, – ответил Альберт и на слове «десерты» взглянул на меня.
«Это уже действительно не смешно», – подумала я, но Альберт смотрел так по-доброму, что я улыбнулась.
Ресторан оказался португальским, но с африканским дизайном.
Вместо скатертей на столах были подставки для тарелок из шкур различных зверей. На стенах висели чучела животных, даже тарелки были с орнаментом под леопардовую шкуру. А на ручках столовых приборов красовался глиняный леопард с открытой пастью.
Я заказала себе мидии в белом вине, Альберт – устрицы, Геннадий – креветки с овощами, а Анька долго листала меню, делая вид, что все прекрасно понимает, но потом, устав от английских каракулей, спросила Альберта:
– Что ты можешь предложить? Хочется чего-то такого, чего я никогда не пробовала, но чтоб это было не совсем экзотическим и чтоб я сто процентов съела.
– Попробуй улитки, – предложил Альберт. – Если не понравится, закажем что-нибудь обычное.
Мидии мне очень понравились, а Анька была очень довольна улитками и даже дала мне одну попробовать.
Геннадий любезно заплатил за наш ужин.
В дом Альберта мы вернулись поздно.
Анька и хозяин дома сразу уселись в гостиной с бокалами вина, а я, не давая никаких надежд Геннадию, сослалась на усталость и ушла к себе в комнату.
Как только я легла в кровать, в дверь постучали.
На мне была шелковая пижама с поросятами, которые напоминали амурчиков: у них за спинами были стрелы, а на грудках красовались сердечки. Эту пижаму я купила себе перед самым отъездом, и мне она очень нравилась.
Вначале я хотела накинуть халатик, но потом передумала, решительно повернула ручку и немного приоткрыла дверь.
Опершись о стену одной рукой, а в другой держа бокал с вином, на меня, улыбаясь, смотрел Сергей. Я даже открыла рот от удивления.
– Привет! – поздоровался он.
– Привет, ты откуда взялся?
– На такси приехал.
– Из самого Джобурга? – поинтересовалась я и открыла дверь пошире.
Увидев мой наряд, Сергей чуть не поперхнулся вином:
– Классная пижама.
– Ручная работа, – добавила я.
– Дашь поносить? – спросил он и засмеялся в голос.
Вот хам! Самый настоящий хам!
Мало того, что посреди ночи он стучится ко мне в комнату, будит меня, смеется надо мной, так он еще изображает из себя артиста-юмориста.
Ну хорошо, посмотрим, кто из нас сейчас будет смеяться.
И я стала расстегивать пуговицы на пижамной кофточке.
На его лице по-прежнему выражался восторг по поводу собственного остроумия.
Когда последняя пуговичка была расстегнута, я сняла верхнюю часть пижамы, оставшись по пояс голой, и, протянув ее Сергею, спросила:
– Штаны тоже нужны?
Тут началась игра. Он должен был или принять ее правила, или сделать какой-то остроумный шаг.
Я смотрела ему прямо в глаза и пыталась понять, обескуражен он или нет. Но он с такой же иронией смотрел мне в глаза, не пытаясь даже опустить их и оценить мою грудь, и наконец сказал:
– Нет, штаны мне не очень нравятся. Подержи, пожалуйста, бокал, – и, протянув мне бокал, начал расстегивать пуговицы на своей рубашке, потом, сняв ее, протянул мне, а сам взял у меня пижамную курточку и надел ее.
Я стояла не шевелясь и наблюдала за его действиями.
Когда последняя пуговица моей пижамы была застегнута, он похлопал по шелковым карманам и, улыбнувшись, спросил:
– Мне очень нравится. А тебе?
И, взяв у меня свой бокал с вином, уже не стесняясь, опустил глаза на мою грудь и добавил:
– Красивая. Надень мою рубаху, тут прохладно.
Я сделала, как он сказал.
– Не уверен, что так лучше, но по крайней мере безопасно. Спокойной ночи, – прошептал он мне на ушко и пошел в сторону гостиной.