Он легко перемахнул сразу после нее через изгородь и повернулся лицом к Кейт.
Возбуждение жеребца быстро спало, и Чемпион издал звук, который Кейт интерпретировала как победное ржание чрезвычайно довольного собой животного.
— Беру свои слова обратно, — проговорила Кейт, едва переводя дыхание. — Он — повелитель всех козочек.
Когда Нед перебросил ее через изгородь, она развернулась спиной к пастбищу. Ее муж приземлился рядом с ней, и поскольку Чемпион подошел еще ближе, Нед сделал еще один шаг в ее сторону и фактически прижал к изгороди всем телом. Однако он не выглядел сердитым, а лишь весело на нее посматривал.
— Полагаю, вы уверены, что я вела себя очень глупо, — мягко заметила Кейт.
Чемпион стоял прямо позади нее.
— Что? Потому что вы дразнили существо в два раза вас сильнее и раз в пять быстрее?
Кейт залилась румянцем.
— Совсем не глупо, — произнес наконец он, смотря ей в глаза.
— Да?
— Вам не могла угрожать никакая опасность. Я же был рядом. Я бы не допустил, чтобы с вами что-нибудь произошло.
Кейт замерла, не в силах вдохнуть. Он стоял так близко к ней, едва ли их разделяло больше шести дюймов [15] . Когда она делала вдох, это расстояние сокращалось еще больше. Его взгляд скользнул по ее корсажу, к высокой горловине ее прогулочного платья цвета слоновой кости. Ей показалось, что он видит ее насквозь через кружевной ворот, как будто надетое на ней платье было прозрачным.
Помогите, волк!
Он был невозможно близко. И для него она всегда оставалась женой. С раннего детства ее учили, что значит быть женой. Она обязана уделять внимание необременительной благотворительности и самозабвенно отдаваться сложностям вышивки гладью. Она должна была быть созданием, затянутым в корсет и обряженным в многочисленные юбки, которое следовало защищать от малейшей опасности и прощать многочисленные слабости. Леди не пачкают руки работой. Она прекрасно помнила все эти заветы родителей.
Кейт задумалась: а что сказал бы Нед, если бы она поведала ему о том, что организовала побег Луизы? Поверил бы он вообще, что она способна на это, или же просто бы решил, что она легкомысленная и фривольная особа — чересчур легкомысленная, как заметил недавно Харкрофт?
Она слышала позади себя громкое дыхание крупного, тяжелого животного. Кейт никогда не думала, что одна-единственная лошадь могла дышать так громко.
— Почему он не уходит? — Она попыталась произнести этот вопрос спокойным тоном, однако даже ей самой было очевидно сквозившее в нем отчаяние.
Нед не отводил от нее взгляда.
— Не знаю. Думаю, он чует у меня в кармане мятные леденцы.
Он сделал движение рукой и медленно-медленно полез в карман, потом столь же убийственно неспешно достал оттуда мешочек. Его рука была настолько близко, что он почти коснулся ее щеки.
Нед достал еще один леденец и бросил его далеко на траву.
Кейт не видела лошадь. Она лишь чувствовала ее тяжелое дыхание. Не было слышно и удаляющегося стука копыт, который бы сигнализировал о том, что Чемпион наконец удалился прочь. Ничего.
Она представляла себе, как жеребец воинственно вдыхает ноздрями воздух, раздумывая, стоит ли снова ринуться в атаку на своих врагов.
Нед подмигнул Кейт, и она вся затрепетала.
— Я не смею пошевелиться, — призналась она.
— В самом деле? — Он одарил ее дерзкой и очень мужской улыбкой. — Мне приходит на ум с десяток способов, как бы я мог этим воспользоваться для собственной выгоды.
Кейт поперхнулась. Если совсем недавно ей казалось, что она не может пошевелиться, то сейчас она буквально вросла в землю. Ее полусапожки были словно сделаны из железа. Ее руки бессильно опустились. Она гнала прочь непристойные мысли, одолевавшие ее. Он мог поцеловать ее, мог протянуть руку и коснуться ее, мог расстегнуть эти перламутровые пуговицы ворота и спустить лиф ее платья.
Нед взглянул ей в глаза. Кейт ощутила, как ее наполнило древнее, безрассудное желание. Легкий ветерок коснулся их тел, и ей показалось, будто это были ласковые и нежные руки ее мужа. Он слегка прищурил глаза и наклонился к ней.
Может, именно за этим она сюда и пришла, опасно это было или нет, планировала она это или нет. Ей надо было удостовериться, что где-то глубоко внутри, на чувственном, неподвластным разуму уровне, Эдвард Кархарт по-прежнему воспринимает ее как свою жену. Убедиться, что он будет относиться к ней так же бережно, по-джентльменски, как и раньше.
Чемпион наконец сдвинулся с места. Кейт ощутила, как ее шеи коснулся легкий ветерок, едва заметное свидетельство его движения, промелькнувший и растаявший в воздухе. Раздался стук копыт.
— Ну вот, — сказал Нед.
Он не отводил от нее взгляда. Губы ее дрогнули, кожа словно натянулась. Он собирался поцеловать ее. И как ни глупо это могло показаться, после трех лет его отсутствия она все еще желала, чтобы он попытался это сделать. Кейт хотела верить, что он сможет возродить их эфемерный брак. Она жаждала коснуться руками грубой, влажной ткани его рубашки, ощутить под ней его кожу. Кейт мечтала отведать его беспечности и легкомыслия, которые бы убедили ее, что муж видит в ней нечто большее, чем изнеженную дочь герцога. Она хотела верить, что он испытывает к ней что-то, пусть даже это будет столь мимолетное и ускользающее желание. Она закусила губу, ожидая его встречного движения.
Однако вместо этого Нед отступил.
— Вот и все, — повторил он снова. — Теперь вы вольны идти куда угодно.
Идти. Она вольна идти? Кейт недоверчиво уставилась на его профиль. И это после того, как Нед практически пригвоздил ее к перекладине изгороди и отпускал шутки по поводу десятка способов воспользоваться ею — после всего этого ее невозможный муж думает, что она может идти, прежде чем он испытает хотя бы один из них?
Кейт до боли закусила губы. Она даже почувствовала соленый привкус крови на языке. Да, она наконец-то могла дышать свободно, но при этом просто кипела от ярости.
— Я могу идти?
Он даже не взглянул на нее. Его сжатые в кулаки руки были тесно прижаты к туловищу.
— Я могу идти? А я думала, сейчас произойдет то, в чем вы раньше проявляли больше умения и сноровки.
Он вздрогнул и взглянул на нее.
— Я пытаюсь быть джентльменом.
— Я думаю, — с чувством заметила Кейт, — что вы самый глупый и бестолковый мужчина во всем христианском мире.
— Вполне возможно, но маловероятно. — Он виновато пожал плечами. — На свете столько христиан, и довольно многих из них можно назвать идиотами. Если бы это было не так, Британия никогда бы не ввязалась в войну с Китаем по поводу ввоза опиума.