Кейт не могла подобрать слов, чтобы передать холодный ужас, охвативший все ее существо. Ей удалось произнести лишь:
— Я бы очень хотела, чтобы вы не уезжали, чтобы вы остались.
Нед повернул голову и взглянул на нее. Всего лишь одно мгновение он смотрел на нее именно так, как она всегда мечтала: жадно, с почти неприкрытым желанием, так, будто она значила для него гораздо больше, чем просто имя, стоящее в брачном контракте рядом с его собственным.
— Я бы тоже хотел, — тихо добавил Нед. — Хочу. — А потом развернулся и вышел из комнаты.
Кейт с трудом удерживалась от желания побежать за ним, сказать ему все, сказать хоть что-нибудь… Но неожиданно к ней пришло осознание происходящего, не позволившее ей сделать ни шага. Он был таким же беспокойным и неугомонным сейчас, как и она когда-то.
И она прекрасно понимала, что не способна избавить его от этого беспокойства, что в этом ей не помогут никакие шелковые наряды.
По крайней мере, он будет считать ее спокойной и практичной, будет думать, что ее ни капли не расстроил его внезапный отъезд. Кейт хорошо, слишком хорошо сохранила тайну своих страстных чувств к нему, спрятанную, завернутую в бумагу.
Она сохранила все свои тайны, и сейчас уже не было времени, чтобы их открыть.
Беркшир, три года спустя
Каменная стена, почти достигавшая высоты человеческого роста, тянулась вдоль дороги в гору, по которой поднималась Кейт. Прошлой ночью, которую она и кормилица провели на ногах, темные камни этой стены казались зловещими и подозрительными. Кейт представляла себе Юстаса Пэкстона, графа Харкрофта, притаившимся за каждым уступом, чтобы наброситься на нее с ужасными, отвратительными проклятиями и обвинениями.
Теперь же, в туманном утреннем свете, она различала мелкие желтые пятнышки диких цветов, пробивавшихся между камнями. Даже эта вековая ограда уже не производила на нее столь гнетущего впечатления, напротив представляясь приветливой и привлекательной. Ну а Харкрофт, что ж, Харкрофт был в Лондоне, как минимум в тридцати милях отсюда, и не имел ни малейшего понятия о ее роли в постигших его недавно неприятностях. Она заслужила небольшую передышку и впервые за последние две недели облегченно вздохнула.
И как нарочно, словно для того, чтобы поколебать ее недавно приобретенную уверенность в собственной безопасности, легкий утренний ветерок донес до нее тяжелое цоканье лошадиных копыт. Кейт резко обернулась, сердце бешено забилось в груди. И хотя ее буквально бросило в жар, она лишь еще больше закуталась в грубый плащ. Ее обнаружили. Он был здесь…
Однако позади нее не было ничего, кроме густого утреннего тумана. Кейт решила, что у нее слишком разыгралось воображение. Действительно, сложно себе представить, чтобы Харкрофт так быстро раскрыл ее тайну. Едва она опять облегченно вздохнула, как скрип колес деревянной телеги заставил ее вновь в ужасе затаить дыхание. Однако на этот раз было, по крайней мере, очевидно, что шум доносился от дороги. Взглянув в ту сторону, Кэтлин различила в тумане темный силуэт взбиравшейся на холм лошади с телегой.
Открывшаяся ей картина показалась знакомой и успокоительной. Пелена тумана по-прежнему практически заглушала все звуки. Телега двигалась медленно, влекомая лишь одной лошадью. Когда же Кейт в спешке почти добралась до вершины холма, все мышцы на ногах буквально горели от напряженной ходьбы, она смогла различить и другие детали. Телега оказалась груженной тяжелыми деревянными бочонками, отмеченными клеймом, которое она не могла разобрать. Лошадь, тащившая этот груз, была очень странной масти, почти не различимой в тумаке. Виднелись лишь нечеткие серые пятна и полосы. Лошадь с трудом взбиралась на гору, мышцы под ее причудливой расцветки шкурой ходили ходуном.
Кейт облегченно вздохнула. Очевидно, что возница был простым деревенским работником, а не Харкрофтом. Соответственно он не представлял для нее никакой угрозы. Слегка успокоившись, Кейт поглубже натянула на глаза капюшон, полностью скрывая лицо. Этот колючий грубый шерстяной плащ был ее единственной маскировкой.
И тут, словно в напоминание о ночном кошмаре, которого счастливо избежала Луиза, воздух прорезал свистящий удар кнута. Кейт сжала зубы и продолжила свой путь к вершине. Менее минуты спустя и несколькими ярдами [3] ближе звук повторился. Она прикусила язык.
Ей приходилось поступать практично и осмотрительно. У леди Кэтлин Кархарт, безусловно, нашлись бы резкие, уничижительные слова для этого человека. Однако сейчас Кейт была закутана в простой грубый плащ, и служанке, которой она хотела казаться, ничего не оставалось, как только робко опустить взгляд в землю. Служанка никогда бы не решилась заговорить с незнакомцем, тем более если у него в руках кнут и рядом лошадь. Да он и не поверит в то, что она является владелицей окрестных земель… достаточно взглянуть на ее наряд.
Помимо всего прочего, последнее, что нужно было Кейт, если она хотела сохранить свою тайну, — это то, чтобы в обществе стало известно, что леди Кэтлин Кархарт разгуливает по округе, вырядившись простой служанкой. Пока она поднималась на холм, удары кнута сопровождали ее путь. Поравнявшись с повозкой, она скрипнула зубами в бессильной ярости. И возможно, именно потому Кейт не сразу расслышала другой звук.
Заглушаемый противным скрипом колес старой телеги, этот новый шум был едва различимым. Однако еще один налетевший порыв ветра принес с собой ритмичный цокот копыт.
Кейт оглянулась и увидела, как на холм взбирается всадник.
Это было уже совсем другое дело. Простой сельский работник мог лишь раз в своей жизни мельком видеть леди Кэтлин на каком-нибудь празднике урожая — достаточно близко, чтобы потом хвастаться приятелям в кабачке за бочонком эля, что ему удалось поглядеть на герцогскую дочку. Он никогда бы не узнал ее обряженной в грубый плащ и чепчик служанки.
Однако всадник на лошади мог оказаться джентльменом. Вполне возможно, и в самом деле графом Харкрофтом, разыскивающим свою пропавшую жену. И если Харкрофт встретит одетую служанкой Кейт, если он узнает ее, ему ничего не стоит догадаться и о той роли, которую она сыграла в исчезновении его жены.
Все, что ему оставалось бы сделать в этом случае, — на несколько миль [4] проследить ее обратный путь. Тот пастушеский домик располагался не так далеко отсюда.
Кейт еще более тщательно закрыла лицо капюшоном и прислонилась к стене. Она вжалась рукой в ее шершавую, грубую поверхность. Несмотря на то что была закутана в плащ, Кейт гордо подняла подбородок. Она вовсе не собиралась просто так сдать Луизу ее мужу. И не важно, что он скажет или сделает.
Когда Кэтлин достигла вершины холма, из мутной утренней дымки показался всадник. Клочья тумана вихрились вокруг копыт его лошади, словно серые, едва движимые легким ветерком морские волны. Эта лошадь, безусловно, могла принадлежать только джентльмену — стройная, сильная, прекрасно сложенная кобыла, серая, как окутывавшая ее ноги рассветная мгла. Совсем не похожа на гнедого жеребца Харкрофта. Обнадежив себя этим, Кейт принялась внимательно рассматривать самого джентльмена.