Я смотрела на нее и молчала.

– Ну, чего ты молчишь? Лучше вслух сказать. Не про себя, а вслух!

Я дотронулась до ее руки и спокойно ответила:

– Я не хочу быть с ним.

– Как это?

– Не знаю. Надоело мне все это. Почему я должна бороться за него? Да и не только за него. Хочу, чтобы за меня боролись, чтобы мною восхищались. Неужели я этого не заслуживаю?

Таша с укором смотрела на меня:

– Ты головой нигде не ударилась?

– Не заслуживаю? – переспросила я.

– Не в этом дело. Просто я думала, нет, я была уверена, что он мужчина твоей мечты.

– Не хочу ничего делать, – я улыбнулась.

– А как же я? – Таша заволновалась, – Как же Эдик?

– Все будет как мы решили. Я пойду завтра и буду себя вести так, как захочешь ты. Что я должна делать? Говори и я все сделаю как надо!

– Хорошо, – Таша успокоилась, положила руки на колени, как будто подготавливает себя к какому-то ритуалу, закрыла глаза на пару секунд, потом открыла и спросила: – Ты сможешь почти сразу расплакаться или поругать его за что-то?

– За что?

– Да какая разница!

– Большая разница. Я должна быть подготовленной. Ты его знаешь хорошо, вот и говори мне – за что я могу его поругать? Вот тебе примеры: обувь?

– Чистит каждое утро, блестят как у Кузьмы яйца.

– Мятая одежда?

– Все выглажено. Не мною, так домработницей. Стопудово!

– Ногти? – Я даже не дала Таше ответить: – Нет, все, я поняла, он чистюля и к внешнему виду я придраться не смогу. Акцент?

– В смысле? – не поняла Таша.

– Я скажу, что меня раздражает его акцент.

– Нет… не то. – Таша отвернулась и смотрела в окно.

Ничего толкового в голову не пришло и я предложила:

– Тогда придется плакать.

– Причина?

– У меня целлюлит.

– Вот так сразу? – засмеялась Таша.

– Да. У меня большой, просто огромный целлюлит.

– Клёво, мне нравится. Еще что? Нужно проявить занудство. И ум! Да, точно! Надо о чем-то не переставая говорить. Знаешь, так монотонно, нудно, и очень неинтересно. О чем сможешь?

– О чем угодно!

– Только чтобы было неинтересно, запомнила?

Я кивнула:

– Едем домой?

– Да, и про кулинарию не забудь. Придумай, или расскажи как ты готовишь пирог.

– А как я его готовлю?

– Записывай, – Таша захихикала и попыталась передразнить меня, подделывая мой голос и интонацию: – Эдвард, я считаю, что этот пирог приготовили неумелые повара. Его надо готовить так: в чистую, стеклянную посуду… кстати, а ты знаешь, почему именно в стеклянную, а не эмалированную, например? – И она посмотрела на меня как будто из под очков.

– Поняла, хватит кривляться, – я засмеялась. – У меня нет очков.

– А взгляд у тебя все равно должен быть как будто они у тебя есть!

– Все, едем домой. Завтра тяжелый день. У меня главная роль со словами!

Глава шестнадцатая

Утро было прекрасным, поздним и, как обычно, началось с прихода Таши и мятного чая под «компанию» нового рассказа:

Четыре сестры

Осень ходила по комнате и нервно курила

– Где, ну где эта гадина? Убью, вот возьму и убью ее! Сегодня уже 5 сентября! И уже пять дней как Я должна прогуливаться по городам, швырять в прохожих мокрые листья, укутывать бизнесменов в элегантные шарфы, а красавиц в модные в манто.

Весна лежала на кровати под теплым пледом и громко отхлебывала из чашки малиновый кисель. Зима сидела за столом и ела пельмени со сметаной.

Наконец щелкнул замок и на пороге появилось Лето.

– Приперлась! Где ты шлялась, дрянь!

– Оооо, щас расскажу, – Лето разула зелененькие в белый цветочек туфельки и побежала на кухню.

По дороге она взлохматила волосы Весне, клюнуло в щеку Зиму, отобрала у нее вилку и наколов сразу три пельменя отправила в свой алый ротик. Потом она подбежала к холодильнику, что-то вытащила оттуда, из буфета достала яблочный сок и прям из пакета выпила добрую половину.

– Ево завут Фетр, – с полным ртом маковой булочки сообщила она.

– О, – отозвалась весна, – Федора у нас как раз еще не было!

– Та не Фетр, а Фетр! – замахала руками Лето и еще откусила от булки.

– Лично мне все равно как его зовут, потому что больше я на твои уговоры не пойду, – заявила Осень, – сегодня уже 5 сентября и я сейчас же выхожу за порог и можешь меня даже не уговаривать.

– Такого у меня еще не было. Он не просто влюблен в меня. Он от меня без ума!

Осень делала вид, что не слышит ее: она достала из комода чемодан и стала в него кидать первые попавшие вещи: телесные колготки, зонтик, который все это время прятался возле холодильника и оранжевые из облепихи бусы, которые почему то валялись на подоконнике.

– Кто он? – вяло поинтересовалась Зима, помещая в рот последний пельмень.

– Он из Москвы, – как бы между прочим, но на самом деле с гордостью ответила Лето.

– Фи, из Москвы, – скривилась Весна, – ужас, знаю я этих москвичей, они такие капризные! Был и у меня один Федор, москвич. А до меня он и Зиму, как оказалось позже, любил.

– Да, детка, эти москвичи такие переменчивые, – согласилась Зима. – Они вообще никого не любят. Даже себя! Посмотри как они работают, как идиоты!

– Моего Петр зовут. Это во-первых, – уже прожевав отозвалась Лето.

Весна опять ее перебила:

– И Петр у меня был. Даже 3 Петра было!

– Мой Петр любит только меня. В этом я уже убедилась, поняли? Это во-вторых. А в-третьих, вы меня все равно не остановите. Он ждет меня через час у памятника Пушкину. И, – она набрала побольше воздуха и почти закричала, – он предложил мне жить вместе!

В комнате, цепляясь за партеры, повисла тишина. Все смотрели на Лето, а она смотрела на свои голые колени. Молчание прервала самая старшая и самая мудрая из сестер – Зима:

– Где? Где вы собираетесь вместе жить? В Москве?

– Почему бы и нет? – скривилась Лето.

Три сестры громко рассмеялись. А весна хохотала так, что у нее из глаз полились слезы: у нее всегда так – глаза на мокром месте.