Лерка свернула с Тверской в ближайший переулок. В кошельке оказалось пятьдесят рублей с копейками. Не густо. Пешком до дома идти, как раз к завтраку приползешь, правда, следующего дня. Так что остается только один вариант — ждать открытия метро. Она глянула на часы. Начало четвертого. Хорошенькая перспективка! Так и окочуриться не долго. На холоде почти три часа простоять. В теплые подъезды домов соваться бессмысленно. Уже давно все жители центра Москвы обзавелись кодовыми замками или домофонами.
«Думай, Лерка, думай». Но думать категорически не хотелось. А вот в голос порыдать от боли и унижения — это да! В паху началась тянущаяся боль, от холода мелко тряслись ноги, а руки сводило судорогой. Темнота переулка не улучшала настроения, и Лерка вновь вернулась на Тверскую.
Яркие огни главной столичной улицы весело подмигивали вывесками разнообразных кафе и ресторанов. Как ни странно, но многие питейные заведения были открыты, несмотря на более чем позднее время и ночь перед рабочим днем. Лерка пригладила волосы, тщательно застегнула пальто. Затем вытащила из сумки косметичку и поправила свой макияж. Приведя себя в относительный порядок, она решительно направилась в ближайшее кафе, из которого приглушенно лилась задорная музыка.
— Куда? — грозно спросил громилоподобный охранник. Лера замешкалась, но тут она услышала из зала крики «Горько!».
— Как куда, милейший? — удивилась она. — Разве счастливые молодые не предупредили о моем приходе? — Она пьяно растягивала слова. — Я так и знала, что Ленуська забудет.
Охранник подозрительно глянул на Леру. Она лучезарно улыбалась, но кожей чувствовала, что бдительный страж ей не верит. Лера лихорадочно придумывала, что же еще наврать громиле, как тут...
— Лерка? Ты как тут очутилась?
Лера в изумлении повернула голову и поверила, что Бог есть на свете. Ибо только Божье провидение ей послало ангела в виде Вадима на помощь.
— Радька! Меня не пускают! — И от напряжения последних часов, от обиды, унижения, холода и черт знает еще чего она опять заплакала.
— Да ты чего? Ну-ка, идем. — Он выдернул ее из проема двери и повел в зал.
Найдя самый дальний и тихий столик, он усадил ее и, только когда она успокоилась, воскликнул:
— Мать, я не видел тебя лет пять! А тут за последние два дня встречаю тебя уже третий раз да еще рыдающую на пороге ночного заведения! Что случилось?
— Вадь, отвези меня домой!
— Без проблем. — Он крикнул кого-то.
Шустрый администратор подскочил к Вадиму, подобострастно заглядывая ему в глаза. Вадим тихо что-то сказал, и через пару минут Лерка оказалась в теплом салоне машины.
— Насколько я понимаю, мне не стоит спрашивать, каким ветром тебя надуло на Тверскую в половине четвертого утра? — больше утверждал, чем спрашивал Вадим, напряженно вглядываясь в дорогу.
— Правильно понимаешь, — тихо ответила Лера.
— О’кей, — просто согласился Вадим.
Они молча доехали до дома Леры.
— Спасибо, Вадька, ты меня просто спас от смерти. — Она чуть улыбнулась.
— Всегда к услугам моего адвоката, — хохотнул он.
— Твоего адвоката?
— А что, у солидного человека всегда должен быть свой дантист и свой адвокат. Пойдешь ко мне на ежемесячную ставку?
— Нет, Вадька, не пойду, — устало ответила Лерка. — Ты сам говорил, сегодня ты на коне, завтра — пешком. Да я еще и не дипломированный юрист.
— Скромность украшает, — кивнул головой Вадим. — Ладно, поговорим после защиты твоего диплома. Ну, пока?
— Пока.
Она уже поднималась по ступенькам, когда он окликнул ее:
— Лерка, когда тебе будет нужна помощь, только найди меня. Даже если я буду пешком, я помогу.
Она махнула рукой на прощание и скрылась в подъезде.
Истошный крик мамы Натка услышала еще в лифте, когда тяжелая кабина приближалась к ее этажу.
Натка выскочила и, не теряя времени на поиски ключей, со всего маху врезалась в дверь. Повезло. Хваленый итальянский замок, так широко разрекламированный местным плотником, вылетел тут же. По всей видимости, он был из собратьев того импорта, который, как известно, стругают в городе Одессе на Малой Арнаутской.
— Мама!!! Ты где? — заорала Натка, побросав сумки и набегу скидывая дубленку.
— Я тебя убью, Наташка! — Вера Николаевна стояла перед раковиной и пальцем тыкала в прозрачный пакет. — Мало мне черепов и костей по всей квартире, ты еще в холодильник эту гадость положила и даже мне не сказала!
Натка глянула в раковину и с ужасом увидела в эмалированном лотке человеческие мозги. Именно те, что она вчера с таким трудом выпросила в патанатомичке, чтобы подготовиться к экзамену. Боясь, что за целый день предмет ее исследования протухнет, Натка не придумала ничего лучшего, чем запихнуть их в холодильник.
— Скажи спасибо, что это я их вытащила, а не Варька! — бушевала мама. — А то точно психушку надо было бы вызывать!
Немного придя в себя, Вера Николаевна поведала, что еще с утра решила сварить суп из потрохов. И для этого специально вытащила замороженный продукт из морозилки. А так как не знала, во сколько придет, мама просто переложила потроха в холодильник. Придя с работы, она не глядя схватила кусок подтаявшего мяса.
— Я еще подумала, холодильник, что ли, барахлит? Совсем растаяли, — капая валокордин в стакан, бубнила мама, — ну и кинула в раковину. Переоделась, подхожу к раковине, а там... Ты, Натка, хоть предупреждай, а то притащишь домой нос или ухо, и мы с Варькой их вместо свиных хрящиков съедим!
— А чего это у нас дверь нараспашку?
В кухню ввалилась мамина сестра Варька, приехавшая погостить «буквально на пару дней» и гостившая уже четвертый месяц.
Натка, предупреждая очередной взрыв эмоций, схватила лоток и помчалась в свою комнату. Ну что объяснять маме и тетке, все равно не поймут. В анатомичке одни мозги на пятерых студентов. Попробуй подготовься к экзамену. Вот Натка и сговорилась с лаборантом. Тот дал на выходные, правда, не безвозмездно — пришлось отвалить двести рублей.
Кстати, и с костями та же проблема была. Только кости давали надолго, поэтому мама и собирала их по всей квартире, пока Натка зачет по костной системе не сдала.
Натка любовно разложила мозги на лотке. Хорошо еще, что мама сама врач, быстро отличила потроха от мозгов. Варька, например, их тут же порезала бы и в кастрюлю не глядя кинула. И ничего бы с ней не приключилось. Психика у тетки железобетонная, а вот Натка имела бы в понедельник бледный вид и испорченную печень. «Представляю, что бы мне сказал лаборант, когда я принесла бы мозги, покромсанные в лапшу», — усмехнулась Натка.
— Эй, племяшка! К телефону! — раздался вопль Варьки.
Натка схватила телефон: