Она выписала пару рецептов миловидной, тоненькой девушке, что вышла через минуту из смотровой, и, попрощавшись с ней, повернулась к дочери.
— Ну что, коллега, — улыбнулась она, — наши подозрения оправдались. — Она похлопала Лерку по плечу. — Мадемуазель, вы беременны. Натка, держи ее, а то опять в обморок, как давеча, хлопнется.
Да нет, все в порядке, — прошептала Лерка.
До последнего мгновения она лелеяла надежду, что подруга и ее мать ошибаются. Но против анализов не попрешь.
— Так, это новость хорошая, — серьезно продолжала Вера Николаевна. — Во всяком случае для меня. А теперь новость плохая. Лерка, тебе нельзя делать аборт.
— Почему? — удивилась Лерка.
Она еще тогда, у Натки, решила, что если они правы, то однозначно она избавится от этого ребенка. Ее трясло при одной мысли, что она будет растить ребенка такого мерзавца, как Валентин. Но...
— Нет, провести операцию мы можем. — Вера Николаевна медленно вертела карандаш в руке. — Все в лучшем виде. Но потом ты больше никогда не сможешь иметь детей. Говорю это тебе не потому, что против абортов, — это дело личное, интимное, и любить тебя меньше я не стану, если под нож пойдешь, но поставить в известность должна.
И Наткина мама стала долго и нудно объяснять, что к чему. Если упростить, то получалось, что у Лерке какая-то редкая патология, при которой вообще забеременеть трудно, а уж если такое чудо случимшись, то...
— Так что решай, — закончила Вера Николаевна. — Понимаю, тебе с тремя будет трудно, но мы с Наткой поможем, чем сможем. Но, повторюсь, решение за тобой. Все, девы, у меня прием.
Они вышли из больницы. Напротив, не сдвинувшись ни на йоту, как вкопанная, стояла иномарка.
— Нат, прости, но я хочу побыть одна. — Лерка остановила уже было заговорившую подругу.
— Позвони. — Натка чмокнула ее в щеку и нырнула в салон.
Лерка медленно шла по аллее. Вокруг прыгали веселые галки, радующиеся апрельскому солнышку. Порядком подтаявший снег образовывал большие глубокие лужи, и спешащие люди в нерешительности останавливались, примериваясь, как бы понаровистей перепрыгнуть водную преграду. Лерка, не замечая ничего, брела по лужам, загребая прозрачную воду старыми полусапожками.
«Господи, за что? — маленьким молоточком билась мысль. — Что я такого в жизни натворила, что на меня свалились все эти напасти? Мне так страшно нести ответственность за сестер, так тяжело работать и учиться, бабуля уже старая, хоть и молодится. Ну куда сейчас рожать?»
Стало смеркаться. На аллее уже зажглись фонари, а Лерка все бродила и бродила, наматывая круги вокруг здания.
«Ах, папа, папа, где ты? Ты вырастил меня милой домашней девочкой и никогда не рассказывал, что надо делать, когда на руках две малолетки, в пузе — третий, пустой холодильник и до зарплаты две недели. Нет, нельзя рожать. Надо делать аборт и жить ради сестер. Они и будут моими дочерьми. Не важно, что будет потом, важно то, что здесь и сейчас. А сейчас мне надо думать о Марусе и Анечке. Трех мне не поднять».
— Я не справлюсь, не смогу, — повторила она вслух.
— Справишься, милая, справишься. Ты силы своей не знаешь. — Высокий тонкий голос принадлежал толстой кособокой цыганке, которая вынырнула словно из неоткуда.
Лерка отшатнулась. Вид нечесанных, грязных волос вызвал новый приступ тошноты.
— Дай денежку, всю правду про тебя расскажу, — елейным голоском пропищала цыганка.
— Уйдите, пожалуйста, — проговорила Лерка, пытаясь ее обойти. Но цыганка загородила проход. — Вот, возьмите, это все, что у меня есть, и ничего не говорите. — И Лерка выгребла из карманов последнюю мелочь.
Цыганка схватила Леру за руку, вывернула ладонью вверх и зашептала:
— Счастье тебя ждет великое, но дорога к нему долгая, извилистая. Много горя вижу, но ты все переживешь и награда тебе за то будет.
— Отстаньте. — Лерка выдернула руку и побежала прочь.
Она бежала все быстрее и быстрее, а вечернее эхо уже темной аллеи несло ей последние слова старой цыганки: «Ничего не бойся, милая, со всем справишься!»
Выбежав на дорогу, она нос к носу столкнулась с Наткой.
— Слушай, я уже больше ждать не могу, пока ты там все мысли свои проковыряешь, — отбрасывая сигарету в сторону, проговорила Натка. — Садись, и поехали по магазинам.
— Ты что, меня до сих пор ждала? — Лерка бросила взгляд на машину, что пристроилась под развесистым кленом.
— Ну откуда я знаю, что тебе в голову взбредет? — ворчала Натка, усаживаясь на переднее сиденье. — Кто вас, беременных, разберет? Вдруг решишь повеситься на первой же осине? Мне, знаешь ли, второй раз тебя терять неохота. И в прямом, и в переносном смысле. Давай запрыгивай, нам еще шмотки девчонкам покупать.
Лера задумчиво посмотрела на Натку и решительно выдернула ее из машины.
— Какие магазины? Что за шмотки? Откуда машина и что все это значит, наконец?
— Ой, как много вопросов! — Натка закатила глаза.
Вдруг из недр ее новой сумки раздалась музыка. Натка выхватила сотовый, а Лерка вылупила глаза. Такой аппаратик стоил уйму денег. Дела-а-а!
— Милый, не гневайся! — заворковала Натка. — Отпущу, отпущу твоего Шурика буквально через пару часов... Я тоже тебя люблю... — и, захлопнув блестящую крышечку, четко проговорила: — Значит так, подруга. Я вытащила лотерейный билет в виде аспиранта кафедры биологии. Парень, как ни странно, при красоте и папиных деньгах еще обладает умом и широкой душой. Когда я рассказала про ситуацию, в которую попала моя лучшая подруга, он велел мне оказать тебе посильную помощь.
Помощь оказалась в виде бесчисленных пакетов с вещами и обувью, которые еле уместились в машине. Девочки полтора часа мотались по «Детскому миру» в поисках всего необходимого для Маруси и Анечки плюс полностью забили холодильник Леры.
— Девочки, вы ограбили банк? — ошарашенно глядя на все эти дары, предположила Фаина Исааковна, когда Шурик втащил последнюю партию провианта и, раскланявшись, умчался.
— Да нет, скорее карманы академика медицины, — усмехнулась Натка. — Так, времени у меня уже нет. Дай-ка свой кошелек, — попросила она Лерку.
Лерка будто во сне протянула подруге потертый кошелек. Натка молниеносным движением вложила пару приятно шуршащих купюр.
— Натка, нет!!! — возмутилась Лерка.
— Молчать! — одернула ее Натка. — Слушай сюда. Живем один раз. Какие у меня будут отношения с аспирантом завтра — неизвестно. Поэтому надо пользоваться сейчас. В конце концов, лично для себя я у него и копейки не взяла, так что в продажности меня обвинить невозможно.
— Но, Натка...
— Все, Лер, проехали. — Натка резко застегнула молнию на куртке. — И еще. Какое бы ты ни приняла решение по поводу... — Она бросила быстрый взгляд на Фаину Исааковну. — В общем, я всегда с тобой. Чао!