— Ладно, посижу, пока она не заснет, и уеду, так и быть, — смеясь, ответила Натка.
— Только свет не выключайте, — попросила Маруся, сонно хлопая глазами.
Она взяла Натку за руку и так и заснула, не выпуская ее пальцев. Натка просидела еще час, боясь пошевелиться. Она смотрела на девочку и тихо плакала. Отчего-то вид безмятежно спящей Маруси напомнил ей Леру.
За что, за что? В ней все кричало. Что за напасть на эту семью? Начиная с развода родителей, бедную Лерку втянуло в какой-то адский круговорот! То она детей отца вытаскивает, то самого папашу, то беременеет черт знает от кого, то дочь заболевает. Вроде встретила человека, поженились, Сонечку вылечили, не успела вздохнуть — теперь вот это! И девчонку не уберегла, и сама в психушке неизвестно насколько. Как же жалко! Что же теперь делать?
— Наталья Эдуардовна, — теплая рука медсестры легла на плечо, — езжайте домой, я посижу с ней.
Натка кивнула головой и осторожно вытащила руку. Маруся заворочалась и перевернулась на другой бок. Натка прошла в ординаторскую и переоделась. Выключая настольную лампу на своем столе, она заметила записку: «Приедешь домой — позвони. Я нашла клинику для твоей подруги. Катя».
— Три тысячи баксов в неделю? — ужаснулась Натка.
— Зато результат почти гарантирован, — парировала Катя.
Приехав домой, Натка дозвонилась до подруги. Дело в том, что параллельно с лечением Маруси Натка стала тут же искать клинику для Леры, поскольку, приехав в психлечебницу к подруге, Натка поняла, что если что-то не предпринять, Лера закончит свои дни тут. Для начала она послала в Белые Столбы Катю. Та подошла к вопросу основательно и отправилась туда со своим коллегой. Так вот означенный психотерапевт пообещал, что сделает все возможное, но организует лечение Леры в одной закрытой и очень хорошей клинике. Женщина не безнадежна и вполне подлежит лечению. Но для этого нужны условия, квалифицированные врачи, конечно, масса препаратов и как следствие — немалые деньги. Очень немалые.
— Кать, это нереально. — У Натки перехватило горло.
— Нереально — шесть тысяч, — жестко сказала Катя. — Но для меня сделали скидку. Лучше этого ничего не найдем. Кстати, хуже — тоже. Так что, думай, где достать деньги. Лечение рассчитано на три месяца. Считать ты умеешь. Ответ — завтра. Все. — И Катя отключилась.
Натка не обижалась. Она знала, что Катя сама расстроена. Когда приятельница так разговаривала, это означало крайнюю степень ее возмущения. И бессилия. Что же делать? К кому обратиться, с кем посоветоваться?
Трель дверного звонка заставила вздрогнуть Натку. Она автоматически взглянула на часы. Начало второго. Кто это мог быть? Мама звонила на работу, сказала, что приедет только в конце недели.
Натка подошла к двери и схватилась за замок.
— Кто там?
— Это мы, ваши блудные друзья! — Знакомый до боли голос заставил Натку задрожать.
Мгновение — и она оказалась в уютных объятиях Петьки. Улыбающееся лицо Тины маячило за его широкой спиной.
— Привет, подруга! А мы прямо с поезда! Решили к тебе, а то у Лерки там народу куча мала, положить нас все равно не смогут. Даже не звонили им.
Они смеялись и перебивали друг друга. Петька кружил Натку и никак не мог остановиться.
— Боже, как я соскучился! Ты что, зараза тухлая, так за шесть лет и не выбралась в Питер!
— Петь, да поставь ты ее на место, — потребовала Тина. — Она уже побледнела, словно снег.
Петька послушно остановился.
— Ну, как у вас дела? Нат, ты чего?
Натка смотрела на друзей, поочередно переводя глаза с одного на другого, и плакала.
— Господи, ребята, как же вы вовремя! Как же вовремя!
За окном занимался рассвет. На столе стояла опорожненная бутылка водки, остатки еды и полная пепельница окурков. Тина не переставая рыдала.
Петька опрокинул последнюю рюмку. Несмотря на литр, что он выкушал за последние два часа, он был трезв как стекло.
— Вот и все, — подытожила Натка. — Даже если я продам одну комнату этой квартиры, денег все равно не хватит.
Петька посмотрел на Натку и твердо сказал:
— Остается последний вариант. Надо разыскать тетю Олю.
— Кого? — не поняла Натка.
— Правильно, Петруша, конечно! — вскинула лицо Тина. — Она должна помочь! Не каменное же сердце!
— Да кто это?! — вскрикнула Натка.
— Мать Лерки, — напомнил Петька.
— Бесполезно, — махнула рукой Натка. — Мы пытались еще шесть лет назад. Ничего не вышло.
— У вас не вышло, а вот кое у кого за эти годы связи появились в кругах о-о-очень высоких. Главное, что бы он был доступен.
Петька рванул в прихожую, сдернул свою куртку с вешалки и вытащил из кармана сотовый.
Натка непонимающе наблюдала за его манипуляциями. Петька долго звонил, перезванивал, перенабирал номер и наконец радостно крикнул:
— Везуня, старый черт, ты где? В Австрии? Чудесно! Слушай меня внимательно!
И Петька четко, отрывисто, не вдаваясь в ненужные подробности, объяснил, зачем и для чего ему срочно надо разыскать в Швейцарии или в какой-либо другой стране Ольгу Васильевну.
— Ее теперешнюю фамилию знаешь? — оторвался Петька от телефона.
— Нет. — Натка зачарованно смотрела на друга.
— Серега, фамилии не знаем, но по мужу она, сам понимаешь, была Пересветова... Ага... Ну, давай.
Он положил трубку перед собой.
— Все, девки, спать. Он ее обязательно найдет.
— Сказал, в течение суток.
Маруся обвела всех глазами. Тетя Ната стояла около двери, доктор Катя сидела рядом и держала ее руку, а напротив на маленьком стульчике, который, казалось, сейчас рухнет, восседал грузный майор милиции. На его широких плечах болтался медицинский халат, который постоянно соскакивал, что очень раздражало майора. Наконец Натка, посмотрев на его мучения, просто сдернула халат с его плеч. Майор благодарно кивнул головой.
— Ну, Мария, разговор у нас пойдет тяжелый, — начал майор. — Как тебе будет легче: чтобы я задавал тебе вопросы или сама потихоньку все расскажешь?
— Расскажу, — тихо ответила девочка. — Что помню.
Она глубоко вздохнула, будто перед прыжком, и заговорила:
— Он пришел часов в восемь...
...Хлопнула входная дверь. Маруся вздрогнула. Кто это мог быть? Все уехали, дед в больнице. Неужели она забыла закрыть входную дверь? Пока эти мысли вихрем пронеслись в голове, на пороге возник Вадим.
— Привет, покормишь?
Маруся уже хотела ответить, что много чести, но, вспомнив давешний уговор, поднялась. В конце концов, от нее не убудет тарелку щей налить.