– На острове было пять человек, а в гостиной четыре трупа. Тот, кто их убил, обшарил здесь каждый уголок. Нигде нет ни денег, ни документов.
«Значит, – сказал он себе, – это не Рене Фализ. Это был кто-то совсем другой… хладнокровный, уверенный в себе убийца…»
– Она могла убежать, – сказал Леон. – Если только…
– Что?
– Он, – Леон боязливо оглянулся, – он мог догнать ее, убить и сбросить тело со скалы.
– А если она все-таки убежала, она до сих пор находится где-то на острове, – отрезал инспектор, поднимаясь с места. – Тут есть еще четыре дома… И маяк.
Антуан долго будет помнить, как они с Леоном обходили эти старые дома, где было сыро и пахло плесенью. Ни в одном из них не нашлось и следа пропавшей женщины с золотыми глазами.
– Он ее убил, – подал голос Леон.
– Мы еще не осмотрели маяк, – одернул его инспектор.
Когда они оказались внутри маяка, Антуан достал спички и зажег одну из них. Полумрак действовал ему на нервы.
– Тут никого нет, – пробормотал его спутник.
– Пошли наверх.
– Вы собираетесь обыскать весь маяк?
– Да, а почему бы и нет?
Он двинулся вверх по винтовой лестнице, чертыхаясь и то и дело останавливаясь, чтобы зажечь новую спичку.
– О господи! – вырвалось у Леона.
– Какого черта? – сердито спросил Антуан.
– Тут на стене… Когда вы зажгли спичку… Там рисунок, понимаете? Я… я уже видел раньше нечто подобное…
– Тут ничего нет, – сказал Антуан после паузы, чиркнув следующей спичкой.
– Вы не там смотрите… Ниже. Как если бы он сидел тут, на ступеньках, и рисовал…
Наклонившись, Антуан и в самом деле разглядел на стене, примерно в метре над ступенькой, выцарапанный чем-то вроде обломка кирпича рисунок или, скорее, надпись. Если присмотреться, она представляла собой сросшиеся буквы «V» и «F».
– Он нацарапал это на стене, – прошептал Леон, дрожа всем телом. – В камере, где я с ним сидел.
Антуан держал спичку, пока она не начала жечь ему пальцы, и только тогда машинально разжал их. Остров Дьявола, остров Дьявола – где же еще скрываться дьяволу, как не здесь?
Конечно, он пробрался на остров, улучил момент и убил всех, кто жил в розовом доме; и, конечно, Рене сумела недалеко уйти от него. Сбросил ли он ее тело со скалы или оно так и лежит где-то на острове – не имело значения, потому что Фредерик Варен разделался с ней и только после этого вернулся в дом, где без помех смог заняться грабежом. А потом… Потом он просто сел в лодку и уплыл. И никто не хватился пропавших людей, никто бы не нашел их еще очень долго, если бы Антуана не заинтересовало, почему с острова никто не приплыл за продуктами…
– Идем вниз, – сказал Антуан. – Смотри себе под ноги и держись за перила, лестница старая.
– Что вы собираетесь делать? – прошептал Леон, которому инстинктивно не понравился тон инспектора.
– Делать? – хмыкнул инспектор. – Я собираюсь найти Варена и убить его. Только и всего!
Конец первой части
Треск ломающегося дерева. Крики.
– Помогите!
Помощник палача – дородный господин, похожий на чиновника, который любит сытно поесть, – пытается удержать Фредерика, но упавшее дерево задевает помощника, он валится как подкошенный, и внезапно узник чувствует, что его больше никто не держит. Черный остов гильотины пляшет перед глазами. Бежать, бежать!
– Помогите… Ах, боже мой…
– Госпожа графиня! Скорее, врача сюда!
– А где Варен?
– Боже мой!
– Держите его!
Ветер свистит в ушах. Хорошо, что он знает Кемпер и знает, как оказаться как можно дальше от тюрьмы.
– Стой! Стой!
– Ах, какой кошмар!
– Господи, да уберите же вы куда-нибудь это проклятое дерево… Ай! Только не свалите его на меня! Оно же здоровенное!
Бежать, бежать – оставить все позади: и лица, полные жадного любопытства, и разинутые рты, и палача с засученными рукавами, и полицейских… Он не ощущает ни холода, ни страха, – ничего. Он – беглец.
Одним прыжком он перемахивает через забор, через другой, дальше кривая улочка, истошно лающая собака, какие-то задворки, а вот – не угодно ли – сарай, и дверь, как нарочно, приоткрыта.
Фредерик влетел в сарай и перевел дух. Его шатало, сказывалось чудовищное напряжение и то, что с утра он ничего не ел – только выпил немного кофе.
«Если бы я знал… Если бы я хотя бы мог предположить, я бы съел весь завтрак…»
Немного успокоившись, он огляделся и понял, что попал вовсе не в сарай, а на склад старой мебели. За дверью послышались шаги, и Фредерик юркнул за шкаф и замер. Вошедших было двое: немолодой господин с желчным морщинистым лицом и унылая женщина лет сорока, судя по одежде и внешности, давно махнувшая на себя рукой. Оба негромко цапались, и, судя по всему, это была их привычная манера общения.
– Клер, я же просил тебя сразу же прийти сюда… А ты заставила меня возвращаться за тобой!
– Ну и что? – угрюмо бурчит женщина. – Ничего же не случилось…
– Бесполезно с тобой говорить, как я погляжу…
– Ну и не говори…
– Клер! Смотри, вот мебель, которую надо было доставить еще вчера… Вчера мы не успели, так что придется сегодня этим заняться. Кровати… стулья… стол… И два шкафа.
– Шкафы тоже?
– Да, он хотел сначала, чтобы вышло подешевле… но я уломал его и на шкафы тоже. Там дом старый, долго был заброшен, половина мебели ни к черту…
– Короче, ты всучил ему всю рухлядь, которая у нас завалялась.
– Клер, я тебя умоляю! Мебель отличная… Что-что, а уж хорошая мебель не стареет…
– Это не мебель, а дрянь…
– Клер! С тобой невозможно разговаривать… Одним словом, проследи, чтобы Поль все погрузил и отправил. Путь, прямо скажем, неблизкий, да еще по воде придется плыть…
Фредерик замирает на месте. Неблизкий путь? Плыть по воде? Значит, мебель отвозят далеко? А может быть, вообще за границу?
А если он, допустим, тихонечко заберется в один из шкафов… Только надо прихватить с собой что-нибудь вроде одеяла, потому что в рубашке ему холодно (он только сейчас замечает это).
– Ладно, – снисходительно говорит Клер. – Можешь не волноваться, получит свою рухлядь твой мсье Фализ…
Человеку, который прячется внутри шкафа, в какой-то момент неизбежно начинает казаться, что он находится в гробу.