– Но тогда как он оказался на острове? – вырвалось у Амалии. – Он все равно должен был плыть… – Она подскочила на месте. – Боже мой, как я сразу не догадалась! У него есть своя яхта…
– Или лодка, – вставил Антуан.
– Яхта! Потому меня и отвезли на остров Дьявола, что Мэтр плыл на яхте и должен был проезжать мимо… Что сказал ему Щеголь в конце разговора? «Счастливого пути» – так не говорят, когда надо всего лишь плыть несколько минут до берега, так говорят, когда предстоит еще большой путь! И вовсе не случайность, что я оказалась на острове… То-то я ломала голову, к чему такие сложности, зачем уезжать так далеко от Парижа, и подручные Щеголя тоже были удивлены… Теперь понятно, кто открыл окно – возможно, произошла какая-то поломка, из-за шторма Мэтр вернулся на остров, отправился проведать Щеголя, понял, что его план сорвался, и открыл окно, чтобы уничтожить следы.
Инспектор нахмурился.
– Должен вам заметить, сударыня, – проворчал он, – я разговаривал с префектом полиции, и он дал мне понять, что считает все разговоры о каком-то короле европейского преступного синдиката глупостью. По его словам, никакого Мэтра не существует.
– Что ж, тем лучше для всех, – задорно парировала Амалия. – Раз я гоняюсь за тенью, то в конечном итоге поймаю только тень, а французская полиция останется при своем убеждении, что она умнее меня. – Антуан хотел возразить, но Амалия не дала ему вставить и слова. – Раз вы не выполнили мое условие, инспектор, то по справедливости должны мне помочь еще раз. Коротко говоря, мне нужен список всех владельцев яхт, которые в это время курсировали вдоль бретонского побережья. Не знаю, где и как вы его достанете, но у вас большие возможности, тем более что вас наверняка произведут в комиссары, и…
– Не факт, – усмехнулся Антуан. – Наверху считают, что я зря затеял эту историю и поссорил их с представителями одной из старейших аристократических фамилий. Один господин так вообще сказал мне, что я ищу дешевой популярности.
– А вы бы ему сказали, что популярность не бывает дешевой, и вообще это дурной тон – судить о людях по себе, – заметила его собеседница. – Да, да, большинство людей сразу же торопится расписаться во всех своих недостатках. Но у вас мрачный вид, инспектор, и я начинаю думать, уж не жалеете ли вы о том, что я побудила вас довести расследование до конца. – Последние слова баронесса Корф произнесла вполголоса и как бы про себя, но Антуан все равно обиделся.
– Когда я выполнял ваше поручение, мне пришлось заодно заехать в Кемпер, – сказал он. – К вдове Жерара. Я обещал ей сказать, если он окажется замешан в чем-то… в чем-то скверном, и не сдержал своего слова, потому что находился в Париже.
– Разговор вышел нелегким?
– Да, мадам Кервелла сказала, что я опорочил честное имя ее мужа… и еще много всякого в том же духе.
– Это было как раз то, чего она хотела, – пожала плечами Амалия. – Вам не стоит воспринимать ее упреки всерьез.
– Простите? – изумился Антуан.
– Вы все время говорили мне, что Луиза произвела на вас впечатление умной и волевой женщины. Скажите-ка мне, инспектор, как она тогда не догадалась, что ее муж занимается чем-то противозаконным? А если так, почему она просто не уничтожила записную книжку?
– Может быть, она все же надеялась, что я рассею ее сомнения…
– Дочь ростовщика? О нет, инспектор. Среди сентенций, которые она усвоила от своего папаши, должна быть еще одна: о том, что заработать большие деньги честным путем крайне затруднительно. – Амалия вздохнула. – Но довольно о ней. Она, как и многие богачи, полагала, что достаточно купить человека, чтобы он стал твоим, – так вот это большая ошибка. Теперь она утешается тем, что Жерар оказался негодяем, а ей все же достанутся деньги, которые при другом раскладе он бы потратил на любовницу. Однако меня интересует не мадам Кервелла, а то, удалось ли определить причину, по которой высокородный граф де Кастель жестоко убивал женщин. Судя по газетным намекам, там вскрылась довольно неприглядная история.
– Да, – кивнул Антуан. – У графа в молодости была любовница, цветочница. Очень красивая девушка, блондинка. Как выяснилось потом, она заразила его неизлечимой венерической болезнью, которую он потом передал своей жене. Из-за этого отношения между графом и его женой ухудшились, и из-за этого же у них нет детей.
– Первая жертва была цветочницей, – напомнила Амалия.
– Нет, это не она, просто, к несчастью, первая жертва оказалась похожа на ту, другую. Любовница графа сейчас находится в лечебнице для умалишенных.
– А потом он стал убивать всех подряд, кто хоть немного напоминал о его любовнице. Ездил в гости к родным, друзьям, на курорты – высматривал жертв, а безнаказанность подстегивала его продолжать убийства.
– Да, но после убийства Изабель Морван графиня не выдержала. Она поговорила с сыном и заставила его поклясться, что он больше никого пальцем не тронет. Ей казалось, что теперь-то опасаться нечего, но тут к ней пришел Жерар, который рассказал ей о своих подозрениях и одновременно намекнул на то, что только в ее силах сделать так, чтобы он о них забыл. На этом можно было бы и остановиться, но графиню мучила мысль, что о том, о чем уже догадался один, может догадаться и другой, а за ними и остальные. Она сказала Жерару, что согласна на его условия, но он должен найти человека, на которого можно свалить все убийства. В конце концов выбор пал на Фредерика Варена, но, как всегда бывает в жизни, начались непредвиденные сложности. Кристина Пуарье настаивала на его алиби, но ей заткнули рот деньгами. Доктор Ривоаль видел кучера графини возле дома последней жертвы, но его убедили изменить показания. Потом у доктора сдали нервы. Его брат – редактор кемперской газеты, и доктор прислал ему телеграмму, что хочет рассказать нечто сенсационное. Об этом стало известно, и графиня потребовала, чтобы Жерар устранил угрозу, именно он, потому что она не знала, приставлена ли к доктору охрана, и боялась, что ее кучер может попасться.
– Тем более что он и до того вел себя неосторожно и позволил свидетелю увидеть себя, – заметила Амалия. – Конечно, вашему другу пообещали еще денег, но после убийства Ривоалей он стал вести себя подозрительно, сделался нервозен, и решено было покончить и с ним тоже.
– Ну, видите, я не могу сообщить вам ничего нового… Хотя нет, насчет сообщника, которого я смертельно ранил, я выяснил одну вещь, которую рассказал мне дворецкий графини. Когда он понял, что его внучку убил граф, то решил, что хранить преданность семье больше не имеет смысла, и раскрыл тайну графини. На самом деле граф де Кастель – сын не старого графа, а кучера. Когда тот убил Жанну Массон, отрубил ей голову и подбросил Варену, а потом подстерег в безлюдном месте Жерара, завел с ним разговор и убил его, он старался не только ради графини, но и ради собственного сына. – Амалия молчала. – Знаете, когда я вспоминаю графиню молодой – я же говорил вам, что весь Кемпер был в нее влюблен, – меня охватывает оторопь при мысли о том, как с ней обошлась жизнь. Я знаю, что должен быть на стороне жертв, иначе в полиции нечего делать; но все же… все же…