– Вы знаете, что это такое? – удивился Станислав Городо.
– А ты разве не знаешь? – разозлился гаибс.
– Понятия не имею.
– И вы не знаете? – обратился капитан к остальным.
– Не имеем ни малейшего предположения! – чистосердечно выразил всеобщее мнение Николай.
Некоторое время Мензари подозрительно всматривался в недоуменные лица пленников, затем раздраженно сплюнул на пол и неожиданно признался:
– Вот и я впервые эти слова встречаю.
– Так, может, вы рано расстраиваетесь? – пожала плечами Гилана. – Может, эти… ладрицеллы для чего-то и сгодятся?
– Наивная! Ты что думаешь, в таких контейнерах прячут драгоценные камни? Или редкоземельные элементы? Нет! В таких «пробирочках» наверняка хранят что-нибудь мерзкое и ядовитое, а может, возбудителей каких-нибудь жутких, неизлечимых болезней. Вот уж сволочи! Мало того что такую гадость сотворили, так еще и всех свидетелей уничтожили. Ублюдки!
Погрустневшие и поникшие пленники наблюдали за мечущимся по ангару гаибсом и разочарованно вздыхали:
– Не повезло…
– Теперь придется закупорить все выходы!
– Действительно. Вдруг какой дурак выпустит эти бяки на свободу?
– Да, прецеденты бывали. Помните, как вымирали целые звездные системы?
– Может, лучше уничтожить эту мерзость?
– Обязательно!
– Но как?
– Сжечь!
– А вдруг для них огонь – катализатор! Ведь и такое бывает…
– Утопить? Уничтожить радиацией? Сбросить на звезду, там уж точно сгорит!
– Но мы ведь даже не знаем, что здесь такое.
– Послушайте, – оживилась Гилана. – А ведь наша Бетти химик по образованию. Вдруг она хоть что-то про эти… кабрицоги слышала?
– Вряд ли, – засомневался Станислав. – Здесь медик нужен, да еще специализирующийся на вирусах, бактериях и прочей гадости.
– Тем не менее вдруг она что и подскажет, – принял решение капитан Мензари, услышав последнюю идею. – А если не сможет, постараемся дать запрос в главный информаторий, или, что еще лучше, попробую выведать через своих друзей. Завтра доставят мой корабль, так что возможности наши возрастут многократно. Прошу вас собрать все кристаллы памяти, какие найдете, переписать все увиденные таблички и формулы. Проверьте карманы погибших, их личные тумбочки и сохранившиеся вещи. А ты, Розен, высчитай, для чего эти магнитные полоски на полу и как контейнеры планировалось подавать в вертикальные тоннели – их формы и размеры точно соответствуют друг другу. Поторопитесь, время уходит!
Действительно, операция проникновения и так изрядно затянулась, да к тому же не принесла ожидаемых результатов. Пришлось устроить спешный, но тщательный и тотальный обыск, в результате которого было найдено несколько записных книжек, пара тетрадей, около сотни кристаллов памяти и ничего не значащие на первый взгляд таблички с длинными химическими формулами, которые отодрали с герметичных реторт большого калибра в главной лаборатории.
Обратная дорога заняла гораздо меньше времени, и «плиточники» даже успели к общему ужину. Глядя на их измученные и запыленные лица, почти все «коллеги по киноискусству» так или иначе выразили свое отношение к непосильному рабскому труду. Товарищи из бригады посочувствовали с некоторым удивлением: не ожидали они от Мензари такого явного шкуродерства. Нейтральные вполголоса порадовались, что это не их призвали на пыльные круглосуточные работы. А Гайс под хохот своих приспешников выкрикнул на всю столовую:
– Нет! Звездами кино им явно не стать! Каторжане!
На что Матеус так же громко ответил:
– Лучше числиться каторжанином, чем убийцей и пожирателем младенцев, – напомнив остальным пленникам, с кем они столуются в одном помещении.
Улыбки тут же сменились масками брезгливости и ненависти, ведь даже оголтелым уголовникам свойственны вполне нормальные отцовские и материнские чувства. А морда бывшего графа покрылась красными пятнами от бешенства. «Не любит, сволочь, когда его тычут мордой в собственное дерьмо», – подумал Николай и в который раз пожалел, что не свернул Гайсу шею еще в тюремном отсеке.
В итоге ужин прошел в нервной и взвинченной обстановке. Никак не получалось толком обсудить с товарищами находки в секретном городе, особенно с Бетти, которая могла знать те слова, что были написаны на странных контейнерах.
Лишь когда все вернулись в камеру и улеглись спать, Николай издалека начал разговор.
– Как много есть слов, о которых никто не имеет малейшего понятия… – сказал он в пространство. – Кабрицоги, например, или ладрицеллы… Вот бы узнать, что они означают.
Выстрел попал в цель – Бетти заинтересованно вскинула голову и переспросила:
– Ты действительно слышал о кабрицогах и ладрицеллах?
– Прочитал на какой-то папке, попавшейся мне в руки, – будто бы с некоторым сомнением припомнил бывший лейтенант. – Но так и не нашел времени открыть и просмотреть, что там в ней.
– Редкостная гадость. И смертельно опасная!
– А мне эти слова показались смешными, – рассмеялась Гилана, но смех получился слишком напряженным. – Похожи на названия лекарств для психов.
Бетти снисходительно хмыкнула и пустилась в объяснения:
– Сведения об этом, как правило, стараются не разглашать обывателям, но ведь это только для военных существует понятие «сверхсекретно». Профессионалы-химики просто вынуждены знать о многом ради собственной безопасности…
Оказалось, что во все времена военные химики старались создать такое оружие, с помощью которого захваченные вражеские объекты можно было бы использовать почти сразу или позволявшее уничтожить живую силу противника тихими и бескровными методами.
Один из таких методов и был открыт несколько веков назад в одной лаборатории. Созданные микробы могли разрушать вещества с заданными параметрами. Например, стекло, древесину, синтетику, пластик, бумагу или что-либо другое. Однако самой большой преградой в применении этих микробов являлся короткий срок их жизни и активного воздействия на заданный объект. Да и себестоимость доводила любого главнокомандующего армией до бешенства. Потому выведенные микробы так и не получили широкого применения, хотя работы по усовершенствованию и удешевлению ведутся, наверное, и по сей день.
Кабрицоги и ладрицеллы относятся к одной из сравнительно новых и удачных разработок и поражают в первую очередь синтетику, пластик, резину и стекло, что в принципе и является основой любой цивилизации. Микробов пробуждают, распыляют над объектом в течение двух часов, а потом пробравшаяся во все щели микробная масса мутирует, резко активируется и приступает к уничтожению. Срок активной деятельности колеблется от двух до шести часов. По истечении этого времени от сложнейших современных приборов остается лишь металл, от строений – бетонные каркасы, а от одежды – лишь воспоминания. Причем существуют некоторые модификации ладрицеллов, которые не брезгуют и человеческой плотью.