– Да что вы о себе возомнили?! Кто вы такие, что позволяете себе возмущаться безобидным толчком?! Может, вы еще и забастовку решили устроить?! Грязные, мерзкие червяки! Да я вас в такое дерьмо втопчу, что вы свои имена забудете! Вы здесь лишь только по нашей душевной доброте. И только ваше полное сотрудничество может окупить средства, затраченные на рискованное освобождение и последующую реинтеграцию в наше общество. А вы надумали бунт устраивать? Довожу до вашего сведения: это я дал Руту инструкции распалять в себе ненависть к червякам, чтобы потом на экране его отношение выглядело совершенно естественно. И все его действия вы должны воспринимать как маленькие неудобства на дороге к светлому и беззаботному будущему. Иначе… Иначе мы будем вправе не выполнять данные вам обещания. И тогда за ваши жизни я не дам и ломаного гроша и буду вправе бросить вас на произвол судьбы где угодно, а то и перепродать любому рабовладельцу. Так что выбирайте: или вы с этой минуты ведете себя как послушные червячки и выполняете любые команды гаибсов, или свободы вам не видать, как своего проклятого цейлеранского могильника. Считаю до трех, и все разбегаются по своим камерам! Раз, два, три!
Считал Мердок быстро, совершенно не давая времени на раздумья или высказывание просьб. То есть сразу жестко ограничив недовольных слушателей в выборе. Лишь только раздалось слово «три», как люди встали и смиренно потянулись к выходу из столовой, плотно сжав губы и опустив погрустневшие взгляды: терять свободу не хотелось никому. Пусть даже гипотетическую, но по крайней мере обещанную.
Уже в камере Гилана шепнула Николаю:
– Зря мы отказались улететь с капитаном Мензари.
Точно такие же мысли наверняка тревожили и Розена с Крилом, потому что электронщик с сожалением выдохнул:
– Эх! А вот Станислав сейчас где-то далеко любуется звездами…
Матеус постарался добавить товарищам оптимизма:
– Ничего страшного! Пусть этот Галичано свою дурь показывает сколько угодно. Меня он сегодня тоже толкнул и тоже кричал, мол, учись, пока я жив. Но я ловко перекатился через голову, вскочил на ноги и еще и поклонился со словами: «Спасибо, буду стараться!»
Услышав такой рассказ, Грэг Доминго разозлился:
– А разве ты не мог его… – и несколькими ударами кулаков в воздухе показал, что он имеет в виду.
– Конечно, мог! – хохотнул Николай. – И его, и охранников. А потом что? Какой смысл? Не легче ли упасть, да еще и порадоваться этому: воспринять это падение как некий своеобразный ритуал или определенную тренировку организма? Тогда будешь к этому относиться совершенно спокойно, без истерики. Да и сам этот актеришка, поверьте мне, уже не так будет стремиться к издевательству, если его действия не доставят ему удовольствия. А после моего благодарного ответа он явно остался недоволен.
Все согласно кивнули, только Бетти продолжала сомневаться:
– А если при падении будет очень больно?
– Для этого советую всегда быть начеку, – продолжил Николай инструктаж. – И всегда посматривайте вокруг себя. Если этот «тупой весельчак» оказывается где-то поблизости, держите тело в легком напряжении, вот так: ноги полусогнуты, руки немного прижаты. Теперь я вам покажу, как надо удачно падать. Грэг! Давай толкай меня со всей силы.
– С какой стороны? – спросил крестьянин.
– С любой. Но сначала сбоку, например.
Доминго решительно выдохнул и двумя руками резко попытался толкнуть Матеуса в плечо. Но бывший космодесантник так ловко и молниеносно увернулся, что Грэг по инерции пронесся мимо, запнулся о табурет и оказался на полу.
– Сразу предупреждаю, – под смех товарищей Николай помог подняться громоздкому и слегка смущенному Грэгу, – так делать нельзя! Не уворачивайтесь ни в коем случае. Это лишь разозлит нападающего. Дайте себя толкнуть и падайте. Затем старайтесь вскочить как можно быстрей. Начали!
Теперь он уже не избегал мощных толчков, но каждый раз падал так красиво и вскакивал так стремительно, словно акробат на цирковом представлении. Затем те же движения он повторил в более замедленном темпе, обучая сокамерников всем нюансам такого простого на первый взгляд действия. А потом его приемы стали повторять и остальные.
Через полчаса у душевых кабинок образовалась очередь из разгоряченных людей. Хотя спать ложиться пришлось намного позднее, зато настроение стало бодрым, тела более проворными, а надежда на благополучное будущее – более устойчивой и оптимистичной.
В последующие дни началась самая настоящая каторжная работа. Съемка велась почти круглосуточно, и, пока делали терабайты записей на трех съемочных площадках, очередные сцены готовились сразу на шести следующих. Естественно, со всеми предварительными репетициями.
Пленники не успевали нормально поесть, отдохнуть или просто пообщаться между собой. Даже ночью всех поголовно срывали на переделку забракованных эпизодов. Причем ночные кривляния перед камерами не давали возможности получить поблажки днем: все тот же усиленный, ускоренный, невероятно плотный график, в котором при всем желании нельзя было отыскать свободной минутки для осознания самого себя.
Презрительное отношение к пленникам становилось все более выраженным. Теперь примеру Рута следовали почти все остальные актеры и не упускали малейшей возможности, чтобы оскорбить, обозвать, а то и физически ущемить попадающихся под руку или ногу «коллег поневоле».
Николаю Матеусу и Гилане Баракси еще сравнительно повезло: по доставшимся им ролям они отрабатывали свои сцены быстрей всех. Их эпизодические появления в сюжете сопровождались, как правило, банальными глупостями, призванными создать определенный стереотип у обывателей: среднее техническое звено в имперской армии – тупые и ограниченные создания, сидящие на дешевых наркотиках и по-скотски занимающиеся сексом. Главным для бывшего космодесантника и наемной убийцы было вытерпеть часы сущей абракадабры перед камерами, а потом уже изо всех сил постараться как можно быстрее забыть выученные роли. Потому что мозг отказывался работать, и порой люди были на грани сумасшествия после сотен раз повторенных со страстью маразматических восклицаний.
Но больше всего парочку бывших смертников радовало то, что они почти никогда не встречались с главным ублюдком астероида – Рутом Галичано, которому все пленники безоговорочно присудили это «почетное» звание. Ни по сюжету, что избавляло от совместных съемок, ни по жизни – видимо, просто везло.
Зато остальным их товарищам досталось сполна. Чуть ли не всем им довелось участвовать в эпизодах, где легендарный воитель гаибсов крушил своих врагов голыми руками и всем тем, что в эти голые руки попадало. Самое печальное и мерзкое, что этот зарвавшийся актеришка-садист старался нанести увечья и раны намеренно и всерьез: если бил кулаком, то стремился рассечь кожу, подбить глаз, расквасить нос, а то и лишить сознания. Если же удар наносился ногой, то пока только чудо и везение спасало бесправных актеров от серьезных переломов.