– Вот и прекрасно! Договорились. Ты уже отчасти работаешь на меня. И я тебе заплачу! Теперь дальше. За рабочий цикл продолжительностью в двадцать четыре дня мы наработали около девяноста семи пудов[119] продукта. И потратили одиннадцать тысяч киловатт-часов электроэнергии. Мне надо поднять производительность примерно в одиннадцать-двенадцать раз. Это означает, что в среднем мне нужно двести тринадцать киловатт электрической мощности. С запасом лучше двести двадцать. Имеющиеся машины дают мне в среднем около сорока. Ночью чуть больше, утром и ночью – существенно меньше. Но в среднем так.
Олег кивком подтвердил мои расчеты. Ну, еще бы! Мы с ним еженедельно сверялись.
– Значит, мне нужно еще сто восемьдесят киловатт электрической мощности! – подытожил я. – Или, с учетом КПД генераторов, паровые машины с суммарной механической мощностью чуть меньше трехсот лошадиных сил. Думаю, нам надо заказать две машины по сто пятьдесят «лошадок». И разумеется, двухступенчатые, на входе десять атмосфер, на выходе – полторы.
– Нет! – твердо ответил он.
– А где ты видишь ошибку? – изумился я. Реально изумился, а не изобразил удивление, как часто случалось в последний год.
– Только в одном. Помнишь, ты сам расчеты приводил? На поданные в паровую машину семьдесят две мегакалории на выходе мы имеем девять киловатт-часов и сорок четыре мегакалории.
Я кивнул. Помнил, естественно.
– То есть на каждый отпускаемый киловатт электрической мощности мы расходуем по три мегакалории в час. Верно?
Я снова кивнул.
– Ну, так вот! Раньше все было сбалансировано. Мощности установленных котлов хватало и на электричество, и на отопление. Но почти впритык.
Он глянул мне в глаза, увидел понимание и продолжил:
– Мы смогли тебе с уже работающих машин дополнительные сорок киловатт дать потому, что тепло, расходуемое на них, компенсируется экономией от идеи, как ты ее назвал, «комбинированной» выработки. А на новые машины нам пара не хватит. Вернее, пара-то хватит, но вот того тепла, что мы снимем на «хвостах» машин, не хватит на обогрев, когда стукнут сильные морозы. А на это я пойти не могу! – твердо закончил он.
Я помолчал. Действительно, забыл я про то, что тепловая мощность не безгранична. А надо было подумать! Впрочем, это можно и вслух делать.
– Давай посчитаем! Я хочу дополнительно сто восемьдесят киловатт. То есть умножаем на три и получаем, что мне надо компенсировать пятьсот сорок мегакалорий в час. И не прямо сейчас, а к зиме. Так что котла на тонну пара нам хватит. И поставим в моей лаборатории, там место есть!
Олег подумал, посчитал что-то в блокноте и согласился. Хватит тепла в этом случае.
– Первую машину мне уже к августу надо. А вторую можно и в сентябре… – продолжил я.
– Ну, у тебя и темпы! – выдохнул он. – А к завтрашнему дню тебе не надо, случайно?
– Неплохо бы! – улыбнулся я. – А вот котел заказывай на ноябрь. Раньше не потребуется!
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…Разумеется, жизнь все скорректировала. Оборудование пришлось брать «по готовности». Так что первую машину мы получили одновременно с котлом. В начале сентября. И, чтобы запустить эту машину, пришлось ставить «сухую градирню»[120].
А вторую машину установили вообще в начале октября…»
Одесса, 21 июня (3 июля) 1897 года, понедельник, середина дня
– Ну, как наши дела, партнер? – на удивление добродушно поприветствовал Гольдберга Полтора жида.
– А это тебе виднее! – в тон ему ответил Ян. – Ты уверен, что разрешение на покупку заводика мы получим?
– Или![121] – уверенно ответил Рабинович.
– Ну, тогда все остальное в порядке. Связями я обзавожусь, клиентов подыскиваю.
– Кстати, о клиентах… – протянул Полтора жида. – В этом смысле на Ухтомскую можешь не рассчитывать!
– И где у нас случилось?[122] – спросил Гольдберг, показывая, что начал обживаться в Одессе.
– Да так, пара пустяков![123] Просто, раз через нее у нас делаются такие дела, я решил узнать о ней побольше. На вот, почитай на досуге, что мне ответили. Они, считай, нищие!
Одесса, 24 июня (6 июля) 1897 года, четверг, вечер
– Я могу констатировать, господа, что первый рассказ Юрия Анатольевича обоснованных замечаний по части техники и науки не вызвал. Да и с точки зрения литературы он весьма увлекателен, написан живым языком. Фактически единственное серьезное замечание, – слишком высокий темп изложения и излишняя увлеченность описанием формул и технологий в ущерб развитию сюжета.
Тут Наталья Дмитриевна глубоко вдохнула и громко, на весь каминный зал, произнесла:
– То есть, господа, фактически пари им уже выиграно. Но я просила бы его не останавливаться и порадовать всех нас остающимися двумя рассказами.
При этих словах присутствующие дружно поднялись на ноги и стали громко аплодировать. Не думаю, что именно мне и моим рассказам. Скорее уж госпоже Ухтомской. Лично я приветствовал именно ее. Вот так вот признавать ошибки – дорогого стоит! Думаю, что ею сейчас любовались все мужики, присутствующие в зале.
К тому же она сегодня снова была в голубом платье, которое так ей шло.
А насчет рассказа… Я и не сомневался, что он будет иметь успех. В нем я в литературной форме рассказывал о космической гонке. И о том, как удалось выйти на орбиту при помощи трехступенчатого космического корабля с ЖРД. А в пояснении к рассказу приводился вывод формулы реактивного движения в вакууме и оценка скорости выброса реактивной струи для разных комбинаций топливо-окислитель[124].
Интрига рассказа строилась вокруг фабулы еще не написанного романа Жюля Верна «В погоне за метеором». Мол, на земной орбите обнаружили метеор из чистого золота. На несколько миллионов тонн золота. И не сейчас, а в недалеком будущем, когда шансы достать его уже были.
Во всех Великих державах наперегонки бросились устанавливать свой суверенитет над метеоритом. По формуле «кто первый высадится, тот и владеет». К рассказу я добавил и любовную линию, мол, русский Генеральный конструктор влюбился в американку, дочь руководителя американского проекта. При этом у русских – самые интересные идеи, а у американцев – больше всех денег. Я подпустил романтизма, и в конце рассказа любовь победила, русские с американцами объединились и высадились на метеор совместно. Ну и золото поделили по-братски. И на него потом продолжили исследования космоса.
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…В конце июня мы получили патент на аспирин как лекарственное средство и на его производство «с широким использованием электричества, позволяющим уменьшить количество отходов и увеличивающим эффективность»… в России, Германии, Штатах, Австро-Венгрии и Франции. В остальных странах, как меня заверили, патент будет получен, но с некоторой задержкой.