– Есть! – доложил один из бойцов, следящих за действиями робота. – Целых шесть вместе!
После того как очистилось несколько квадратных метров возле отверстий, я спрыгнул туда и стал пристраивать на голове специальные очки со встроенным прибором голографического изображения. Малыш тоже примостился рядом, бережно достал из коробочки маленького чёрного «жучка» с блестящими крылышками и на ладони поднёс его к одному из отверстий, в которое немного втягивался воздух. Именно из-за этого мы и решили начать именно отсюда. Видеокамера «жучка» работала в инфракрасных лучах, потому темнота в изображении быстро рассеялась. И я стал путешествовать взглядом по заросшему паутиной дымоходу.
Именно из-за паутины отправить мини-разведчика в полет я не рискнул. Но и при вертикальном беге по стенке «жучок» показывал хорошую скорость. Вот только долгое время мне не удавалось высмотреть и малейшей щёлочки в цельном стволе. Видимо, отводы замуровали давным-давно. Если, конечно, они вообще тут когда-то были.
И лишь на отметке тридцать пять метров «жучку» удалось отыскать выход во внутренние помещения. Моему взгляду открылась большая комната с развешанными по стенам картинами и большим камином в углу. Через который, собственно, мы и выбрались к цели. Что сразу бросилось мне в глаза, так это явно не музейная обстановка. Почти весь пол комнаты был загромождён многочисленными и разнообразными ящиками с продуктами, напитками и простой водой.
– Ого! – Я начал комментировать свои наблюдения вслух. – Мне кажется, музей превратили в заурядный склад продуктов! Ладно, ползём дальше. Вернее, попробуем полетать!
Изображение, видимое мною, легко сдвинулось, и обзор переместился на самый крайний ящик возле выхода. А уже оттуда я стал рассматривать следующий зал. Там музейных экспонатов красовалось ещё больше. Даже древние статуи возвышались по углам и в центре. Но вот четыре двухъярусные кровати, расставленные в беспорядке где попало, вызывали прямо-таки омерзение своим несуразным видом. В импровизированной казарме находилось пятеро человек. Трое из них безмятежно спали на верхних ярусах, а двое просто полулежали на нижних и время от времени передвигали шахматные фигурки по разграфлённой квадратами старинной мраморной доске. Сама доска стояла на фанерном ящике между кроватями.
– Гляди-ка! – воскликнул Малыш. – И среди предателей образованные люди попадаются!
– Вот такие умники хуже всего! – Герцог Л ежей буквально висел над нами, прислушиваясь к каждому моему слову.
– Ого! – продолжил я свои наблюдения. – Да у них гелематы на вооружении! У каждого висит на спинке кровати… И иглометы у двоих! А, чтоб их пальчики ещё в детстве отсохли!
Обстановка прояснилась полностью – музей полон врагов! Вряд ли здесь находятся тайные силы безопасности! Вот только от осознания этого легче не становилось. Вопрос оставался открытым: как добраться до преступников? А в идеале и генерала Савойски захватить живьём. Коль он здесь найдётся, конечно.
И я «пополз» дальше. Стараясь не попадаться на глаза бдящим шахматистам. В следующем помещении картина предстала примерно такая же. Только кроватей возвышалось целых шесть, а спали на них только двое. Здесь я уже не стал скрываться так тщательно, а просто воспользовался летательными способностями «жучка» и вылетел в большой и широкий коридор. Прямо из него вниз полукругом вела широкая и роскошная лестница.
– Внизу находится главный выставочный зал! – подсказал мне Армата, сверяющийся, по моим комментариям, с разложенной рядом схемой замка.
– Отлично! Тогда посмотрим, сколько там кроватей они умудрились установить! – проворчал я, и изображение послушно повело мой взгляд в требуемом направлении. Только я постарался «пролететь» так, чтобы задерживаться под потолком огромного зала и уже оттуда осматривать окрестности.
И правильно сделал. Внизу стояли двое часовых и безмолвно, но внимательно осматривались вокруг. А возле окон – ещё четверо с приборами ночного видения и с портативными локаторами. Подобные локаторы позволяли рассмотреть даже небольшие двигающиеся предметы на расстоянии трехсот—четырехсот метров даже в густом тумане и под проливным дождём. А ведь таких наблюдателей может быть очень много! Чуть ли не у каждого окна. Хорошо, что мы не рванули штурмовать замок нахрапом и с улицы!
Но не это напугало меня больше всего. И не перспектива попасть под перекрёстный огонь вызвала в моих коленях старческую дрожь, а в районе поясницы – леденящий озноб. От увиденного мои комментарии прервались, и минут пять я только и делал, что переводил объективы засевшего на центральной люстре «жучка» с места на место да фокусировал на выбранных деталях. Окружавшие меня люди прочувствовали моё состояние и терпеливо ждали приближающегося момента истины. Даже Булька не осмелился вмешаться в моё сознание со своими обычными шуточками.
Но пояснений от меня так и не дождались. Вместо этого я снял со своей головы очки с голографическим изображением и протянул замершему в недоумении Армате:
– Ты в этом лучше разбираешься. Но если увидишь то же самое, что и я, то попробуй выразить своё мнение вслух. А я сопоставлю со своими наблюдениями.
Пока я говорил, наш специалист по самым сложным и современным вооружениям закрепил прибор у себя на голове и замер, словно гончая перед стартом. Но, в отличие от меня, эмоции он сдерживать не стал. Слова так я полились из него словно горный водопад. Хотя в своём подавляющем большинстве они считались слишком вульгарными и не предназначались для употребления в нормальном обществе. Но если плохие слова вычленить, а оставить только литературные, которые чередовались с первыми в соотношении лишь одно к двадцати, получился бы монолог примерно следующего содержания:
– Ах!.. Твою!.. Да что ж!.. Как же!.. Где… достали?! Ну не… Ублюдки!..
Через две минуты его речь немножко нормализовалась и стала более предметной:
– Святые электроны! Да ведь это же ракеты «Кастет—сорок»! Они даже и оружием почти не считаются. Слишком кощунственно их применение! Их только изредка используют, для того чтобы пробить твёрдую кору необитаемой или мёртвой планеты и усилить сейсмическую активность и вулканическую деятельность! Их применение делает старые планеты почти молодыми, а молодые – полностью непригодными для жизни на ближайшую сотню лет! И они готовы к старту!!! Лежат на направляющих полозьях! Все приборы включены! Ужас! И этот монстр генерал Савойски! Вот же он лежит!.. Спит, сволочь!!! Но ему же только руку протянуть…
Мои мысли метались в поисках выхода из создавшегося положения. Поэтому я даже не сразу обратил внимание на похлопывания по плечу. И лишь когда герцог заговорил, я понял, что он хочет.
– Можно и мне посмотреть? Я никогда не видел «Кастеты—сорок», но знаком с ними по рисункам, чертежам и макетам.
– Да-да! Конечно! Армата, дай прибор, пусть и Лежси полюбуется на исторические ценности музея.
Пока наш новый союзник осматривал чудовищные ракеты, я с ребятами довольно бурно начал обсуждать создавшееся положение.