Сильно беспокоила и увиденная сценка с проездом рыцарей. Те выглядели точно так, как и их коллеги, захваченные в плен возле Радовены. Суровые, наглые, непримиримые. Словно изначально презирают каждого, кто не умеет или не хочет носить оружие. Если исходить из имеющихся сведений, то клан рыцарей в княжестве исчислялся пятью тысячами человек. Три тысячи застряли в южной части Первого Щита, ведут там затяжные бои на стороне еще одного новоявленного императора Оксента Второго, короля Редондеры. Значит, здесь находятся только две тысячи? Естественно, что такого количества просто никак не хватит на все княжество. Особенно если учитывать, что основные силы рыцари держат в столице. Вот они и не встречаются практически на дорогах.
Пожалуй, если кто и симпатизировал окованным в сталь воинам, так это лишь цветасто разряженные воины клана отшельников, стерегущие перевал. Скорее всего, просто из чувства солидарности или ведомственной принадлежности. Виктор хорошо помнил, с каким облегчением отшельники встретили весть о том, что корпус рыцарей не пал в исторической западне возле Радовены. Вот и все силы, на которых базировалась оборонная мощь Керранги. То есть прочной и сильной воинской обороны в княжестве практически не существовало, и в случае прорыва войск неприятеля через перевал ничем не защищенные города и поселки будут взяты походя. Ведь вокруг них даже крепостных стен не было.
Вот при таких рассуждениях командира отряд и достиг леса, вполне подходящего для поиска ночлега. Углубились в него на несколько километров по старой, редко используемой грунтовой дороге, а потом и полянку отличную удалось разыскать. В центре гордо возвышался исполинский дуб, на котором решили заночевать Мурчачо и Ветер. Чтец и Ураган, как более массивные, предпочли ночевать на земле, причем оказалось, что эти разумные пернатые, в приемлемых для этого условиях, спят не только стоя, но и заваливаясь на бок, а то и на спину. Для улучшения их постели люди живо нарубили лапника, а потом в свете костра с улыбками наблюдали, как огромный Ураган перевернулся на спину и почти моментально заснул с поднятыми вверх лапами. То еще зрелище получалось!
Но перед сном, пока люди обустраивали лагерь, орлы тщательно осмотрели окрестности и даже совместными усилиями загнали и прикончили огромного лося. Так что мяса на ужин, а по убеждениям Додюра и на завтрак с обедом, должно было хватить для всех. Только вот готовка такой огромной туши, вернее, отдельно вырезанных кусков заняла у него добрых полночи. Ну а чтобы даром бодрствование кока не пропадало, его и назначили в первое ночное дежурство. Дав ему в помощь, а может, и назначив над ним старшей Аристину Вакахан.
Княгиня прохаживалась по опушке со стороны дороги и все время старалась оставаться в полной темноте. Тогда как Додюр по мере готовности срезал мясо с обжаривающихся кусков и укладывал его в дорожные емкости из выделанной кожи. При этом он и сам держал под рукой два арбалета, поглядывал внимательно вокруг и прислушивался к каждому подозрительному звуку. Ну и естественно, чаще всего посматривал в сторону дороги, где находилась невидимая ему Аристина. Чувствовалось, что, несмотря на некоторую ревность и обиду, он готов броситься на помощь красавице по ее первому писку или озадаченному хмыканью.
Скорее всего именно поэтому кок и не заметил опасности, которая нагрянула совсем с другой стороны. Менгарец и жрец спали без задних ног, орлы тем более теряли в ночи почти все зрение и большую часть своей чувствительности, обоняния. Так что про пернатых можно было выразиться более конкретно: спали не только без задних лап, но и без передних крыльев. Лишний раз подтверждая легендарную истину, что только ночью коварные человеческие охотники могут успеть добраться до высокогорных гнезд.
А может, коку помешало расслышать опасность потрескивание дров в костре. Он как раз подбросил несколько толстенных веток, пошевелил угли, и сонм искр взлетел вверх, освещая окружающие поляну деревья. Это Додюра и спасло. Подкравшийся и уже атакующий огромный медведь недовольно рыкнул и приостановился. Этого прославленному кулинару хватило для поворота головы. Рассмотрев огромную пасть с капающей из нее слюной и спонтанно бросив в зверя находящийся в руке нож, кок перекатом ушел в противоположную от хищника сторону. Ну и естественно, исторг крик:
— Медведь! — но еще во время своего кувыркания по траве он успел рассмотреть вторую тушу и еще более громким голосом заорал: — Медведи! Два! Два медведя!
Из леса во всю прыть неслась Аристина, державшая в руках арбалет. Фериоль с проворством молодого спецназовца вскочил на ноги с коротким мечом в руке и сделал первый шаг в сторону опасности. Кок тоже поднялся с земли довольно быстро, но его арбалеты остались возле костра. Так что никто из них не успевал остановить бурые туши. Того, что рыкнул от недовольства, привлекло готовое, резко пахнущее мясо, грудой лежащее на кожаном мешке, а вот второй приблизился слишком близко к лежащему на спине Урагану и с некоторой осторожностью потянулся к нему носом. Вероятно, еще никогда в своей жизни не сталкивался с такой огромной, как ему показалось, куропаткой.
Поэтому Менгарцу ничего не оставалось, как самолично упрощать ситуацию. Еще поднимаясь с земли, он подхватил свой неразлучный двуручник, с которым спал рядом, крутанул его для подводки на удар и в два прыжка оказался возле второго медведя. Тот тоже заметил несущуюся опасность, отпрянул от дрыхнущего орла и стал подниматься за задние лапы. Даже передней лапой успел перед собой махнуть. Это и было последним движением хищника. Острейшая кромка тяжеленного меча отсекла когти с подушкой ладони и раскроила медвежий череп на две половинки.
Первый медведь взревел от бешенства при виде брызнувшей во все стороны крови и попытался одним прыжком достать сноровистого человечишку. Но и его движения оказались недейственны. Горизонтальный удар двуручника снес хищнику правую переднюю лапу, а следующий, вертикальный, практически отсек опущенную в диком реве голову. Выпущенный из арбалета Аристины болт воткнулся в бок уже практически мертвого животного.
С минуту после этого все стояли на местах, внимательно осматриваясь и прислушиваясь. Орлы продолжали безмятежно спать. Даже резкая вонь от упавшего в костер и сразу пригоревшего лосиного мяса не разбудила катарги. В лесу стояла полная тишина. Видимо, рев распугал всех остальных летающих хищников, грызунов или шуршащих под павшей листвой кротов.
Первым вышел из оцепенения Додюр, с причитаниями бросившийся к костру и ставший спасать упавшее в огонь мясо. Потом с нескрываемым восторгом заговорил Фериоль:
— Сам бы не увидел — не поверил бы! Хотя то, как ты точно так же рассек морское чудовище на борту корабля, тоже достойно занесения в анналы истории. Но то ведь монстры, тупые и несообразительные. Даже не слишком поворотливые. А тут…
— Ну медведи, ну большие, ну умнее… — пожал плечами Виктор, концом двуручника тыкая в одну из туш. — Меня больше волнует, чего это они так смело к костру приблизились? Неужели огонь их не испугал?
— Господин Менгарец! — воскликнула княгиня Вакахан. — Сразу видно, что ты не из нашего мира. Медведи у нас совершенно костра не боятся. Порой даже греться зимой возле него остаются, если удается неосторожного охотника на привале загрызть.