Она умолкла, увидев, как изменились глаза этой женщины. Да в них откровенная насмешка!
– Мадам… – голос ее звучал тихо, вкрадчиво. – Придумайте что-нибудь поинтересней! И, поверьте, для вас же будет лучше, если вы забудете, что мой сын когда-то у вас… подрабатывал. – Она откровенно усмехнулась. – Ему нужно думать о своем будущем, а вам… а вам пора позаботиться о своей душе. Желаю успеха! Бон кураж!
Она нажала на кнопки кодового замка и вошла в подъезд так быстро, что ошарашенная Фанни не успела ничего сказать. Более того, она даже не успела рассмотреть, какие цифры открывали замок! И ей ничего не оставалось, как повернуться – и медленно, едва передвигая ноги, потащиться за угол, на улицу Друо, в «Le Volontaire». Сикстин только что отпер двери, и, таким образом, Фанни стала первой посетительницей собственного бистро.
Мучительный это выдался день! Не счесть, сколько раз Фанни хваталась за телефон – снова и снова набрать номер Романа, но тут же вспоминала, что его портабль остался лежать на столике в ее прихожей. Забыл? Или нарочно оставил, чтобы она поняла: всякая связь между ними отныне оборвана? Но почему так жестоко, так внезапно?! Неужели он и правда с Катрин?! Тогда получается, ему все равно, с кем спать, лишь бы платили побольше? Да, Фанни с ее велосипедом не сравниться с Катрин и ее «Ауди». Однако Катрин сверкает, только пока на нее сыплются щедрости Лорана. Если Лоран ее бросит, она мигом все промотает и останется такой же ободранной кошкой, какой была раньше. А у Фанни есть «Le Volontaire» – стабильный, гарантированный доход, особенно если делом заниматься так же серьезно, как занималась она раньше, если не пялиться каждую минуту на дверь, не обшаривать взглядом зал в безумной надежде, что вот он – пришел, и тихо сел за столик, и робеет подойти и объясниться, и смотрит на нее, ожидая, когда она наконец его заметит…
А вдруг с ним что-то случилось? Если он вышел на минутку – ведь все его вещи остались в шкафу! – ну, просто прогуляться или за сигаретами, и вдруг…
Вдруг – что?
Надо было позвонить в полицию, вот что! Заявить о пропаже человека!
Да, можно представить себе этот разговор. Вот она звонит по телефону: я хочу заявить о пропаже молодого человека двадцати пяти лет. Он ушел от меня в неизвестном направлении и не вернулся. А вы ему кто, мадам? Я… так, никто. Ваше имя, возраст? И немедленно после ответа Фанни на последний вопрос в трубке раздадутся короткие гудки. А там, куда она звонила, – гомерический хохот и реплики вроде: ищи ветра в поле!..
Ну да, она Роману никто. И даже больше, чем никто. Вот если бы его мать сделала заявление о пропаже сына…
Конечно! Надо еще раз встретиться с ней! Надо ее убедить позвонить в полицию! Сейчас Фанни снова пойдет к тому дому и будет набирать все мыслимые комбинации цифр до тех пор, пока замок не сработает. Тогда она поднимется наверх и откроет этой женщине всю глубину опасности, которая может угрожать Роману. Ведь если он связался с Катрин, это значит, что он посягнул на собственность Лорана, а Лоран не из тех, кто…
Фанни вскочила из-за столика – и замерла. В дверях стояла та женщина! Эмма!
Она обводила глазами зал, наконец наткнулась взглядом на Фанни и замерла, затаилась. Постояла, словно в нерешительности, и торопливо пересекла зал:
– Бонжур, мадам.
– Бонжур, мадам…
Молчание.
– Это вы приходили сегодня?
– Да, я.
– Я хотела извиниться…
– Нет проблем, нет проблем, – торопливо сказала Фанни. – Я понимаю.
Опять молчание. Эмма явно хотела что-то сказать, но никак не решалась.
– Вы что-нибудь узнали о Романе? – спросила наконец.
Фанни задохнулась. Слезы подступили к глазам от разочарования. Она-то надеялась, что Эмма пришла что-нибудь сказать о Романе ей!
Покачала головой, боясь, что если заговорит, то разрыдается.
– Я ему сто раз звонила, но телефон отключен, – сдавленно выговорила Эмма.
Фанни вспомнила, что мобильник Романа так и лежит в ее прихожей. Он не отключен – наверное, просто батарея разрядилась.
– Я начала волноваться. Раньше он всегда звонил мне, предупреждал, если не приходил ночевать. И вдруг на мой телефон пришло сообщение. Вот, смотрите. – Она достала из кармана куртки мобильник, нажала кнопку и протянула Фанни. Это был старый, потертый «Сименс» – подержанный, конечно, купленный по дешевке. На дисплее – текст: «Не волнуйся, все хорошо».
– Не волнуйся, все хорошо… – бессмысленно повторила Фанни. – А номер? С какого номера пришло сообщение?
– Номер не определился, – сказала Эмма.
Такая слабость навалилась на Фанни, словно из нее разом выкачали всю кровь, всю жизнь.
Номер не определился потому, что Роман не хотел, чтобы узнали, где он находится. Не хотел, чтобы его нашли. Не хотел вернуться…
– Вы ко мне зачем пришли? – спросила, еле шевеля губами. – Сами видите, я не знаю о нем ничего.
Эмма взглянула исподлобья.
«Нет, это просто удивительно, – подумала Фанни, – ни малейшего намека на сходство между ними! Ни в глазах, ни в чертах, ни в выражении лица. Словно абсолютно чужие люди! Наверное, Роман пошел в отца. Каким он был, его отец? Обладал ли этим редкостным свойством, которым обладает сын, – сводить женщин с ума?»
– Знаете что… – вдруг сказала Эмма. – Я не верю ни одному вашему слову! Все, что я вижу, – это какой-то грандиозный спектакль, который вы разыгрываете непонятно зачем.
Фанни даже голову откинула назад, словно получила хороший удар в лицо. Она разыгрывает спектакль? Она?!
– На самом деле вы отлично знаете, где Роман, – уверенно продолжала Эмма. – Думаю, вы держите его в своей квартире. Он ведь жил у вас? Я требовала прекратить эти встречи, но он начинал нести какую-то чушь о том, что все это не так просто. Что – не просто?! Объясните мне, чем вы его держали около себя? Своим телом? Да бросьте! Не смешите меня. Мы примерно ровесницы, я знаю, что это такое – тело немолодой женщины, особенно когда вокруг такое изобилие юной плоти, которая так и бьет парню по глазам. Так или иначе, вы его чем-то удерживали, а потом он решил порвать эту связь. И тогда вы пошли на какие-то меры, чтобы его удержать. На какие-то противозаконные меры!
Она сошла с ума, эта женщина!
– Ради Господа Бога… – пробормотала совершенно ошеломленная Фанни. – С чего вы это взяли?