– Да брось! Если тебя твои морщины так сильно беспокоят, я отвезу тебя в самый лучший центр косметологии. Выйдешь оттуда как новенькая. Хотя мне на это наплевать, понимаешь? Я тебе скажу по секрету: мне всегда безумно нравились взрослые женщины, еще с юности. Молодых подруг у меня было – раз-два и обчелся, я с ними трахался, зевая, понимаешь? Помирая со скуки! Я не могу смотреть в глаза и видеть в них только бессмысленный молодой блеск. Это все бенгальский огонь. Мне нужно, чтобы в этих глазах был и ум, опыт, мудрость, чтобы женщина могла быть для меня всем, как в стихах: и мать, и сестра, и жена. И я чтобы был для нее всем на свете – и отцом, и сыном, и мужем. Кроме того, я не пылаю страстью к воспитанию молодого поколения, просвещению молодых подружек. Меня еще и самого воспитывать и воспитывать! Наверное, девушки всякие есть, в том числе и умненькие, но мне сама их щенячья молодость скучна. Они ничего не знают, вообще ничего! Такая тоска… Они не страдали, они живут в блаженном сознании, что вся жизнь впереди, а значит, настоящее мимолетно и на него можно в любую минуту плюнуть, что сегодня – только черновик, завтра мы все заново перепишем. И вообще, физический возраст человека – это чушь, главное – возраст его души. И к годам, дням, часам, векам он вообще не имеет отношения. Соответствие возраста мужчины и женщины – это не совпадение цифр, чисел, а это совпадение состояний, родство душ, разума… Мы с тобой ровесники, мы одного поля ягоды, мы с тобой одной крови, ты и я. Конечно, можно мне нахамить и назвать меня геронтофилом, но если я встречаю тебя и вижу, что ты – женщина моей мечты, моих снов, что я от одного взгляда на тебя завожусь, как пламенный мотор, ну не все ли равно мне, сколько тебе лет?! Когда муж старше жены на десять, пятнадцать, двадцать лет, это имеет для кого-нибудь значение? Кажется неприличным? Нет. А когда случается наоборот, почему мы боимся? Почему таращим глаза, словно происходит что-то невиданное? А между тем, если кому нужны исторические примеры, то Александр Ланской был отчаянно влюблен в Екатерину Вторую. Из-за этой любви себя и загубил. А Генрих II и Диана де Пуатье?! Так вот им, значит, можно, а мне нельзя? Почему?
От мужчины Эмма еще никогда не слышала такого. Взрослые (назовем это так!) женщины, влюбившись в молодого человека, склонны наворачивать горы психологических мотиваций (и тщательно подбирать исторические примеры, в самом деле многочисленные!), чтобы оправдать себя и его, взаимную тягу друг к другу. Но и женщины эти, и их возлюбленные сознают временность, недолговечность таких отношений. Когда у молодого мужчины заговорит инстинкт продолжения рода, самая жаркая любовь к старшей подруге либо тихо сойдет на нет, либо ее просто преодолеют, сомнут, истребят во имя новой, так сказать, жизни.
– Это у тебя минутное. Это пройдет, – сама себя не слыша от волнения, пробормотала Эмма. – Потом ведь ты захочешь детей и, значит, молодую жену.
– Да брось ты мне какие-то поведенческие клише приписывать! – легонько, хотя и довольно сердито шлепнул ее Илларионов. – Не хочу молодую, хочу тебя. А детей я не люблю. Можешь ты это себе представить? Да, вот такой я извращенец! К тому же у тебя уже есть сын, зачем нам еще дети? – И вдруг он резко вскочил и рывком поднял Эмму: – Вставай, собирайся! Надо уезжать отсюда!
– Куда? Почему? – испуганно забормотала она.
– Твой сын! Мы тут расслабились и забыли про твоего неуловимого мстителя по имени Роман. Вдруг он уже доказал свою законопослушность? Вдруг его выпустили из лап секьюрити и он со своим пистолетиком едет сюда? Начнет еще пулять в меня прежде, чем я успею ему хоть что-то объяснить, и нечаянно попадет в тебя… Нет, я еще не готов умереть с тобой в один день и один час, я хочу с тобой прожить много дней и часов! А потому – давай-ка уедем отсюда, да поскорей. Потом свяжемся с ним как-нибудь и объясним ситуацию, находясь вне зоны действия его огнестрельного оружия. Вставай, ну? Собирайся!
Он натянул плавки, впрыгнул в джинсы, набросил рубашку, джемпер, сунул ноги в туфли. Скомкав, сунул в карман шейный платок. Кинул Эмме ее одежду, собрав ее с полу:
– Не спи, замерзнешь! Одевайся!
Открыл дверцы встроенного шкафа и, по всему было видно, озадачился, увидев только халат Эммы и пижаму Романа, да еще две-три его рубашки:
– Это что, все вещи?!
Ч-черт…
– Наши вещи не здесь, – опять прибегла Эмма к своей любимой смеси лжи и правды, которая уже не раз выручала ее сегодня. – Они хранятся на квартире у моей знакомой. Тут такие ненадежные замки… К тому же человек, у которого мы эту комнату снимаем, предупредил, чтобы мы готовы были в любую минуту съехать… он собирается тут ремонт начинать.
– Да, ремонт этой конуре не помешал бы, – пробормотал Илларионов, скептически оглядывая потолок в потеках от воды и облезлые стены. – Ну ладно, потом съездим за твоими вещичками к этой подруге. Но, в принципе, имей в виду, я готов взять тебя и бесприданницей.
Эмма смотрела на него, не веря глазам и ушам. Она скармливала ему такую откровенную, белыми нитками шитую ложь! Она уходила от объяснений, выдумывала какие-то фальшивые предлоги, юлила, выворачивалась, притворялась – а он все принимал за чистую монету, лишь посмеивался снисходительно. Он что, дурак, который верит всему, что ему говорят? Значит, он только производил впечатление умного, хитрого, опасного, прожженного, а на самом деле – безмятежный Иванушка-дурачок? Или… или и вправду влюблен? Ну, значит, он одурел от любви!
Ну и что такого? Не он первый, не он последний, а уж в этой-то истории – и подавно!
– Ты на меня так не смотри, – усмехнулся Илларионов, перехватив растерянный взгляд Эммы. – Я не сумасшедший. То есть от тебя голова у меня кружится, конечно, но с мозгами все в порядке. Ты же сказала: много мне сказать не можешь, многое я сам не пойму. Ты не Снегурочка, которую слепили из снега вот только что, не какая-нибудь мраморная кукла Галатея, которую я оживил своим дыханием. У тебя до моего появления была своя жизнь и свои призраки, у тебя свой скелет в шкафу… может быть, даже не один. В свое время ты мне все расскажешь. Я подожду. А не захочешь – не рассказывай. Я тоже о многом промолчу. Будем вести себя так, как будто у нас – все с чистого листа, как будто жизнь наша только что началась. Нет, началась сегодня в три часа дня: когда ты подошла ко мне в салоне этого мошенника Хьюртебрайза. Кстати, я заметил, тебе понравилась картина ван ден Берга? Хочешь, я ее тебе подарю? На свадьбу, к примеру? Картина-то на самом деле великолепная, достойна музея. А я подарю ее тебе с надписью: «Любимой…» – Кстати, тебя как зовут? – небрежно спросил Илларионов.
– Эмма… Эмма Шестакова.
– Эмма?! Ишь ты! Красиво… – восхитился Илларионов. – Ну, значит, так и напишу: «Дорогой Эмме Илларионовой от любящего мужа Андрея».