Но больше всего бросалось в глаза неуместное возвышение в самом центре города, напоминающее миниатюрный вулкан. Хотя правильную крутую горку высотой метров в пятьсот трудно назвать миниатюрной, но смотрелась она словно созданная искусственно. И из пятиметрового жерла этого вулкана непрестанными потоками во все стороны низвергался зеленый дым. Причем дым не поднимался в небо, а так и катился по склонам до самого невидимого отсюда подножия, скрываясь за возвышающимися домами.
Продолжая рассматривать все новые и новые детали таинственного города, друзья стали переговариваться. Дин чуть ли ушами не шевелил при этом:
– Ты ничего не слышишь?
– Ну… – Бонзай нерешительно оглянулся на лес, – ветер в кронах шумит, стволы поскрипывают…
– Нет, я про дым: нечто похожее на урчание доносится… или рокот. Ладно, не напрягайся, – добавил он, заметив, как товарищ чуть ли не наизнанку выворачивается, пытаясь уловить звуки. – У меня ведь слух магией усилен.
– Так это, получается, самый крупный город?
– Сомневаюсь. Парочка подобных мне показалась по-масштабнее, но этот – в самом центре материка, тем более с вулканом. Странно только, что здесь так тепло.
– Так ведь материк находится гораздо дальше Южного полюса, – стал вещать Бонзай. – В другом полушарии, практически на противоположной стороне нашей планеты.
– Ага! Это я проморгал… Почему тогда у тебя во дворце ни одного глобуса нет?
– Народу это не надо, – пожал плечами самодержец Ягонов, – а я и так знаю. Дин, а мы подсматривать будем?
Торговец недоверчиво глянул в густые сумерки между деревьями:
– Ни в коем случае! Мало ли кто оттуда сейчас выползет. А приличную пещеру искать долго. Как мне кажется, люди здесь ничем от нас не отличаются, значит, осталось разобраться только с досмотром на воротах. А там, глядишь, и сами в город пройдем.
Друзья достали висящие у них под сюртуками на груди бинокли и принялись тщательно осматривать и проходящий у подножия возвышенности тракт, и сами ворота, в которые этот тракт упирался. При этом они по очереди оглядывались на лес и делились вслух своими наблюдениями.
– Ты только глянь, какие тут пестрые одеяния носят.
– Но и в плащах людишек полно, а таких тусклых и непритязательных – чуть ли не треть.
– Значит, местными бродягами легко можем притвориться. Теперь, что там у нас на воротах? Жалко, не знаем, берут ли тут мзду на входе.
– Берут… точно берут! Вон, ездовой стражнику что-то дал…
– Ага, и тот на свет рассматривает. Теперь точно: с каждой подводы налог берут.
– Нет, вон пустые так проехали…
– О! Внутри вижу еще троих стражников с алебардами. Страхуют своего командира?
– Похоже… Смотри, всадника остановили: на крупе лошади явно товар везет или продукты. Требуют плату?
– Нет… Кажется, отпустили, после короткого объяснения.
– Как бы то ни было, с пеших вообще ничего не требуют! Так проходят…
– Да нет, некоторые здороваются и переговариваются со стражниками.
– Поди, по сто раз на день в обе стороны мотаются… Ладно, – подвел итог шафик, – идем вниз вот по этому карнизу и постараемся на тракте хоть с кем-то разговориться. Только никаких прямых вопросов не задавай, не то сразу поймут, что ты чужак. Мы ведь даже названия этого города не знаем.
– А что они нам сделают? – легкомысленно отмахнулся король Ягонов, на что его друг отреагировал довольно строго:
– Ты эти шалости забудь! И если вдруг я скомандую «поехали!», из любой позиции и с любой стороны прыгай мне на плечи и поджимай ноги. И никакой самодеятельности со своим кинжалом или с пистолетом. Усвоил?
– Ох, ты какой примерный стал! – не оборачиваясь, укорил Бонзай. – А сам по пьяной лавочке такое вытворяешь, что… Что приятно вспомнить!
– Так то по пьяни и в полностью безопасных мирах, – нравоучительно наставлял шафик своего венценосного товарища.
Вскоре они оказались возле тракта. Делая вид, что справляли в кустах нужду, выбрали наименее людный промежуток и тоже присоединились к движению. При этом Дин изображал сильную хромоту и каждый раз просительно поглядывал на обгоняющие их повозки. Но добрый их десяток так и промчался мимо. Что бросилось в глаза, так это наличие на ободках колес некоего подобия утолщенной резины, которая заметно уменьшала тряску и производимый телегами шум. Наконец один возница сжалился и придержал лошадей:
– Ты чего, болезный, еле двигаешься?
– Да вот, ногу сильно подвернул, а мой товарищ уж и устал меня волочь. Вроде не много осталось…
– Вот именно, не много: почитай, за этой рощицей Бормот и откроется.
– Может, подкинешь? – обаятельно улыбаясь, попросил Торговец. – Ведь пустой едешь.
– А у вас акстрыг есть?
Глаза возницы как-то странно заблестели. На этот скользкий вопрос отвечать следовало очень осторожно: нечто неведомое, именуемое «акстрыг», могло оказаться чем угодно. От мелкой монетки или проездного документа – до профессионального статуса или потомственного титула. Поэтому лицо Дмитрия сразу же приобрело выражение вселенской скорби, и он чуть ли не со слезами выдавил из себя:
– Увы… А разве может кто-нибудь без этого прожить?
– М-да! – Возница разочарованно почесал себя за ухом, а глаза стали похожи на две перегоревшие лампочки. В этом абсурдном обмене репликами он, видимо, понял главное, вот только оставалось догадаться, что именно. – Ладно, все равно садитесь, чего уж там… – И, как только телега тронулась, со вздохом признался: – А так хотелось хоть чуток пожевать.
Друзья между собой многозначительно переглянулись: Бормот – скорей всего, и есть название приближающегося города. А вот судя по смене настроения их благодетеля, нечто жевательное ему бы очень хотелось сейчас выманить у путников любыми средствами. То ли голоден, то ли испытывает к этому средству нездоровую тягу. Теперь следовало задать несколько наводящих вопросов, но возница и сам воспрянул духом – видимо, близость жилища придала ему сил – и вновь стал словоохотливым. Причем с первого вопроса, сразу же ошарашил пассажиров своей проницательностью:
– Вижу, вы не из наших краев. А откуда?
– С побережья…
– Да, далековато вы забрались! И по каким таким делам в Бормот?
– От нашего каравана отстали, вот, теперь догоняем, – с большей скоростью заговорил Динозавр, пытаясь перехватить инициативу в свои руки: – У нас про ваши цены только и разговору. Как вы тут вообще поживаете?
– Да разве это жизнь?! – Возница в сердцах щелкнул кнутом над крупом лошадей, и те ускорили шаг. – Совсем житья не стало в последние месяцы с этими реформами и новыми налогами. А все на нас сказывается! Знаете, сколько у нас уже вчера акстрыг стоил на оптовом рынке?