На полу коридора лежал молодой парень. Оба выстрела Андрея попали в цель, одна в грудь, другая – в живот. Рядом валялся потертый «ТТ».
Андрей высунул в коридор голову и осмотрелся. Двери всех купе были заперты, в коридоре – никого.
Сделав шаг за дверь купе, Андрей забрал пистолет нападавшего.
– Ивасюта, а ведь стреляли в тебя. Только попали в сержанта. Кто-то сильно хочет твоей смерти. Ну-ка, вылазь, посмотри на убитого, может – узнаешь.
– Не, избави меня бог. Я покойников с детства боюсь.
– За воротник выволоку, не заставляй меня сердиться.
Ивасюта вылез из-под полки, посмотрел на лицо убитого:
– Вроде незнаком…
Андрей уселся на полку. Вот же ситуация! И что теперь делать?
Поразмыслив несколько секунд, он решительно встал, высунулся за дверь и крикнул в сторону купе проводника:
– Эй, проводник, ко мне!
Никакого результата.
Приоткрылась дверь соседнего купе, и из нее выглянул мужчина средних лет:
– Здесь уже не стреляют?
– Уже нет. И не будут.
– Я вам помогу, схожу за проводницей. А стрелять не будете?
– Нет, я из милиции, не бойтесь.
Мужчина привел проводницу. Она была испуганна, упиралась, да и вид окровавленного мертвого бандита внушал ей ужас.
Андрей вышел в коридор, предъявил удостоверение.
– Кто-нибудь из сотрудников транспортной милиции в его составе есть?
– Отродясь не было.
– Когда следующая станция?
– Костерево проехали, сейчас Петушки будут. Паровоз меняют, стоянка двадцать минут.
От обыденных вопросов, которые пассажиры задают по сто раз на день, проводница пришла в себя:
– Может, помочь чем-то надо?
– Им уже ничем не поможешь. Вызывай начальника поезда, пусть попробует хоть как-то связаться с Петушками – с диспетчером, что ли? Убитых с поезда снять надо, мне конвойный в помощь нужен.
– Схожу, он в третьем вагоне едет, начальник-то.
Проводница с видимым облегчением ушла. Конечно, все лучше, чем смотреть на убитого.
Начальник поезда пришел быстро.
Андрей рассказал, что на конвой было совершено нападение, и ему, как работнику милиции, требуется помощь.
– Сам я вагон покинуть не имею права – должен охранять арестованного. Придется вам связаться с милицией.
– У меня нет рации, по прибытии в Петушки все сделаю.
Андрей уселся на полку. Перестрелка случилась внезапно и протекала стремительно. А в итоге – два трупа. Счастье, что он уцелел, даже не ранен.
Опять Василий Федорович упрекать будет. Куда бы Андрей на задание ни пошел, почти всегда дело стрельбой заканчивается. А разве он виноват? Вот в данном случае фактически – самооборона. По крайней мере, у него свидетель есть – арестованный Ивасюта. Он и сам испуган нападением, скорее – покушением на его жизнь. Ведь не дурак, должен понимать, что сейчас его последняя надежда выжить – это находиться под защитой милиции. Когда он сдаст подельников, и их задержат и осудят, угроза минует. Сам, конечно, сядет – это как пить дать. Дадут «червонец», по амнистии выйдет – если будет вести себя примерно. Мужик он еще не старый, шанс пожить на свободе есть. Скорее всего, Ивасюта и сам просчитал все.
Как только поезд прибыл в Петушки, Андрей из окна увидел, что начальник поезда быстрым шагом – как же, начальник, нельзя потерять лицо! – прошел в здание вокзала. А через пять минут он уже входил в вагон в сопровождении милиции.
Андрей доложил о происшедшем.
Поезд задержали, пока не подъехал крытый грузовик за трупами. Он въехал на перрон, и его подогнали прямо к двери вагона.
За время ожидания Андрей успел написать рапорт для местного отделения транспортной милиции.
Начальник поезда хватался за голову:
– Все время по графику шли, и вдруг – нате вам!
Когда трупы вынесли и грузовик отъехал, паровоз дал гудок, и поезд тронулся. В суматохе за писаниной и объяснениями Алексей остался в купе с арестованным один на один – транспортники не дали ему в помощь еще одного конвойного. А инструкция строго запрещала сопровождать подследственных в одиночку. До Москвы ехать оставалось немного, сто двадцать километров, или два часа хода поезда, и Андрей не стал срывать на станции стоп-кран, чтобы остановить поезд – и так простояли на полчаса больше положенной остановки.
Он запер дверь и сел у окна купе. Ивасюта влез на верхнюю полку – он счел, что там будет безопаснее.
До Москвы уже добрались без происшествий. А дальше – звонок в свое отделение, грузовик, Ивасюту закрыли в камере.
Андрей перевел дух – спало напряжение последних часов. По причине позднего времени он не стал искать возможность попасть домой, а улегся на продавленный диван в кабинете уголовного розыска. Добираться домой не было смысла – транспорт не ходил. Да и, едва добравшись, придется снова возвращаться в отделение.
Однако уснуть не получалось: от голода урчало в животе, и Андрей спустился к дежурному:
– Пожевать чего-нибудь не найдется? Сутки не ел.
Дежурный, предпенсионного возраста старшина, молча залез в маленький чемоданчик, почему-то называемый «балеткой», достал сверток с едой и протянул Андрею кусок черного хлеба с ломтем сала.
– В сале сила, а спорт – могила! – хохотнул он. – Ешь!
И кружка с кипятком нашлась: чайник, слегка помятый, стоял на электроплитке почти всегда, сотрудники бегали в дежурку за кипятком.
В желудке перестало сосать, и Андрей снова улегся на диван.
Ему показалось, что он только уснул, а в дверь уже заходит Сергей, за ним – Мыкола.
Андрей сел на диване, потер лицо.
– О! Командировочный наш прибыл. Как съездилось?
– Хуже не бывает – чуть не ухлопали. На подследственного покушение в поезде было, сержанта-конвойного из Владимира убили.
– Ни фига себе! Андрей, тебя куда ни пошли – везде стрельба.
– В чем моя вина?
– А кто стрелял-то? – В дверях возник Василий Федорович.
Пришлось Андрею подробно докладывать о злополучной поездке.
– Вины твоей не усматриваю. Пиши рапорт. Мыкола, на тебе допрос этого Ивасюты – под протокол. Сам понимаешь, нужны показания свидетеля. Думаю, не позже чем через час его от нас заберут в городское управление, так что шевелись.
– Понял. – Мыкола взял бланки протоколов и вышел.
– Бледновато выглядишь, Андрей. Когда приехал?
– Три часа назад.
– Иди домой, отсыпайся. Но утром завтра чтобы на работу как огурчик. Стрелок!