– Это шутка?
– Нет, зарисовка. Она не злая, просто стережет ферму.
Час от часу не легче! Фермерша с характером, собака с придурью. А коровы у нее что, шизофренички?!
Мы медленно продвигаемся по двору.
– А что это за шум?
– Доильный аппарат, лейтенант. Сейчас пять часов пополудни. Она, наверное, там.
– Как ее зовут?
– Мари Берже.
– Вы с ней знакомы?
– Как сказать… Я сам из соседней деревни. У нее репутация…
Репутация? Какая репутация?
У него не остается времени ответить. Фермерша с репутацией и характером уже вышла из дома, привлеченная отчаянным лаем своей придурковатой собаки, который доносится из помещения для дойки.
Вот это да, слов нет!
Я-то думал увидеть крепко сбитую пожилую крестьянку с платком на голове, в цветастой юбке и сапогах. И с торчащими на подбородке волосками. А ей лет тридцать, она в синем рабочем комбинезоне, который ей велик на несколько размеров. Я бы в нем выглядел как толстяк с рекламы шин «Мишлен». А она, видно, тоненькая, как прутик. Что там у нее в правой руке? Хоть она и кажется безобидной, беру ее на мушку. Репутация, характер, странный предмет в руке, полоумная собака и шизофренические коровы – все это не внушает доверия.
– Не двигаться! Мы разыскиваем некоего Мартена. Жан-Рафаэля Мартена. Все указывает на то, что он находится здесь! – взревел я.
– Все указывает на то, что вы немедленно опустите свою пушку, если хотите, чтобы я вам ответила. Лично я ничего плохого не сделала. И смените тон!
Она наверняка заметила, что я гляжу на ее руку, потому что добавляет на одном дыхании:
– Антисептик для вымени не входит в перечень холодного оружия. Или уже входит?
Слышу, как прыскает Готье. Теперь я лучше понимаю его предыдущее замечание. Если б он уточнил, какой именно у нее характер, я бы подошел к задержанию слегка по-иному. Оба жандарма отворачиваются, чтобы похихикать в рукав, прежде чем снова обрести серьезность. Относительную. Опускаю оружие и убираю его в кобуру. Неплохое начало. Ненавижу, когда надо мной насмехаются.
Делаю глубокий вдох, чтобы продолжить допрос, и тут вижу, как она разворачивается и направляется обратно в коровник.
– Куда это она?
– Дойка, лейтенант… Коров ждать не заставишь. Если хотите задать вопросы, придется идти за ней или подождать, пока она закончит.
Нет, это просто в голове не укладывается.
За три минуты она умудрилась выставить меня недоумком перед половиной моей команды, которая не преминет доложиться другой половине еще до захода солнца. А значит, прощай, надежда, что они будут принимать меня всерьез. Кончено дело. Спасибо, мадемуазель!
Как-то не очень вяжется свинский характер и тело газели. Или, скорее, газель схавала львицу. В данном случае пищевая цепочка развернулась в обратную сторону. С другой стороны, чтобы жить одной здесь, в этой богом забытой дыре, и управляться со стадом коров, необходимо обладать изрядным мужеством и решимостью, а значит – характером. Особенно если коровы шизофренички.
И все-таки с фасада она хорошенькая, да и сзади ничего – симпатичная крепкая попка. Тут уж мой внутренний мачо присвистнул, как итальянец на пляже. Наверняка от удивления. По программе предполагалась толстуха в цветастой юбке и клетчатом фартуке. Похожие фартуки демонстрируют в каталоге «Ля Редут» как раз перед нижним бельем. Мадлен иногда заказывала такой для всяких хозяйственных нужд. А я пролистывал следующие страницы, под одеялом, с карманным фонариком, после того как она уже отправлялась спать, чтобы меня не застали тяжело дышащим.
Мужской мозг в состоянии удивления или воздержания. Кстати, когда я в последний раз?..
Ладно, этого Мартена так и так нужно найти. Кюре подал жалобу. Если не случится чуда, в следующее воскресенье никакой проповеди не будет. Мартен таки здорово его помял.
Помещение для дойки маленькое и темное. Я спускаюсь в бетонированную канаву, которая идет вдоль загона, где она суетится вокруг своих коров. Доильный аппарат слишком шумный, чтобы можно было слышать друг друга издалека.
– Здесь кто-нибудь скрывается? Лучше сами выкладывайте. Мои люди обыскивают ферму, рано или поздно они все равно его найдут.
– Что Жан-Рафаэлю здесь делать?! Осторожней!
– Осторожней с чем?
Ответить она не успевает. Я чувствую теплые брызги на шее, в нос ударяет запах мочи. Вот черт! Только этого не хватало. Заметьте, на Готье ни капли не попало. Он остался наверху, в дверном проеме. Мог бы и меня предупредить. Ах ты ж, мать твою! А теперь соседняя корова начинает испражняться.
– И часто они так?
– Когда их беспокоят… Там позади вас есть бумажные салфетки. А что еще натворил Жан-Рафаэль?
– Напал на деревенского кюре с целью похитить церковные пожертвования. Сумма невелика, но кюре здорово пострадал. И это вроде бы не в первый раз. Но теперь кюре хочет подать жалобу.
– Какой идиот!
– Кюре?
– Нет, Жан-Рафаэль! В любом случае, не понимаю, что ему делать здесь.
– Просто мои люди видели, как он направлялся к вашей ферме и обратно не выходил.
– Что ж, я не в курсе. Я не сижу целыми днями у дома на лавочке, наблюдая, кто пришел, а кто ушел, мне есть чем заняться, а собака была со мной, помогала загнать коров в стойло. Ищите сами, у меня нет времени.
Что ж, мила и рвется сотрудничать. Так мы быстро продвинемся. Неудивительно, что она не замужем!
Готье делает мне незаметный знак. Они нашли его. Это было нетрудно. Стоит во дворе, двое жандармов по бокам, на запястьях наручники, в волосах солома, на лице простоватая улыбка. Одно слово – идиот. Ему зачитывают его права и усаживают в одну из машин.
Но я пребываю в серьезном затруднении. Мне бы следовало прихватить и девицу – в интересах следствия. Куда ни кинь, а она укрывала типа, которого в течение двух дней разыскивали за кражу с применением насилия.
Готье пытается меня переубедить. По его мнению, она была не в курсе. И если я все же вознамерюсь отвезти ее в участок, она откажется ехать. По крайней мере, по собственной воле.
– А зная ее… – добавляет он.
Ладно, ладно, все в порядке, я понял, скандал нам ни к чему. Что ж, придется действовать по-другому. Я возвращаюсь, чтобы задать свои вопросы среди коров, машинного грохота и запахов скота. Но обстановка мало способствует получению нужных и надежных сведений. Она полностью поглощена своей работой и совершенно не интересуется моей. Я бросаю эту затею. Мне на спину попадает новая порция мочи – прощальный привет от крайней коровы. Учитывая все предыдущее, мне от этого ни холодно ни жарко. Разве что немного тепло – на шее.