— Поэтому у вас такой бардак, — отрезал Щавель. — Власть не дают, власть берут и крепко держат при себе как жену. Это злое безумие — выбирать себе царя. Что здесь, что в Орде. Неудивительно, отчего вы боитесь любую плесень. Вы дорожите выгодой, ставя её выше чести, и считаетесь не только с басурманами, но даже с китайцами.
— Зато у нас есть торговая палата, крупнейший в мире невольничий рынок, оперный театр, гвардия ахтунгов и не самое худшее издательство. Моё, — с вызовом загнанного в угол зверя возразил Отлов Манулов. — Репрессии не наш метод. По той же причине избегают репрессий наши соседи.
Щавель не счёл нужным возражать. Он сидел лицом к двери и смотрел на входящих. В зал то и дело подваливали зеваки с площади, среди которых затесался высокий широкоплечий парень с обветренным, но простоватым лицом. На фоне загорелых мачо, брутальных позёров, мускулистых ахтунгов и наглых бретёров он даже не особенно выделялся. Короткая кожаная куртка с кокетливо оторванным правым рукавом и обносившаяся лесная одёжа выглядели настолько дико, что среди гламурной публики парень казался своим. Щавель не сразу глазам поверил, сначала подумал, что обознался.
— Что ты тут делаешь, сынок? — громко спросил он.
— А ты? — вытаращился Жёлудь.
* * *
Для Жёлудя день выдался настолько чудесный, что из Мурома расхотелось уезжать. Он бродил по улицам, предоставленный самому себе, жадно впитывая местный колорит. Утро с отцом и Карпом прошло в работорговом раю. Прежде Жёлудь и вообразить не мог, каким бывает невольничий рынок. Длинная лавка с железными кольцами, а то и простое бревно перед пыльным пятачком на базарной площади, вот и весь торг, который довелось видеть в Тихвине и окрестностях. Чаще же сделки совершались частным порядком: зашёл человек к человеку, состряпали купчую, опрокинули рюмку водки и повели работника на новый двор. Тем более впечатлил парня размах товарооборота Великого Мурома. Здесь билось настоящее сердце города, наполненное живой кровью. Огроменная площадь была обнесена вместо стен четырёхэтажной гостиницей с решётками на окнах, где работорговцы могли разместить двуногий груз. Из нумеров выглядывали бородатые хари — белые, смуглые и даже лишённые растительности африканские. Печально, а иные пытливо зырили на волю первоходы, цеплялись за решётки побелевшими от гнева пальцами, исторгали из груди проклятье деспотам и тиранам. По-скотски тупо смотрели на мир перекупленные не впервой. С бабьей стороны, исправно отделённой от мужескаго конца, доносился плач и причитания. Худо переносили бабы неволю, хотя, казалось бы, чего плакать и причитать? — живи, да радуйся смене обстановки за чужой счёт. Только не умели дуры деревенские мыслить позитивно, а по гендерному несовершенству своему ударялись в душевные терзания, находя в горести утеху, кою мужики отыскивают в травле баек и азартной игре. Пожив такой жизнью пару дней, край, неделю, раб переходил к другому собственнику.
Карп сбыл мужиков командира Щавеля в течение часа. Боярину требовалось подготовиться к обеду у мэра, и он не мелочился. Пока стояли в очереди на торговый помост, Жёлудь ошивался по рынку и приметил активность местных рабов. От пригнанных невольников они отличались наличием ошейника и тягой к самореализации. Рабы читали газету «Из рук в руки», совещались промеж собой, обсуждая актуальность рабовладельцев, отслеживали господ на подъёме и шли молить самого перспективного, чтобы выкупил у прежнего хозяина. Карп растолковал молодому лучнику, что по субботам это дозволяется. Свободный рынок Великого Мурома способствовал рабу раскрывать свой вещный характер, проявлять инициативу и предприимчивость. Из таких получались самые лучшие давальцы в лавках, помогальники в оптовой торговле и даже ключники. Виденные Жёлудем мобильные рабы представляли собой наглое говорящее имущество, выглядели борзее стаи колымских либерастов, и парень с замиранием в душе представлял, как ведут себя самые прошаренные из них, кто уже выбился в люди. Здесь был настоящий тренажёрный зал невидимой руки Рынка. Накачавшись, Рынок распускал свои невидимые руки и трогал соседей за влажное вымя, выдаивая денюжку по взаимному согласию сторон.
Деньги так и сочились изо всех щелей переполненного богатством города. Жёлудь, которого Щавель отпустил гулять до вечера, бродил по улицам и поражался вычурности фасадов. Балконы купеческих домов поддерживали могучие каменные мужики — атланты, а в стенных выемках прятались от дождя и ветра стройные мраморные бабы с цветами и корзинками — кариатиды, если по-гречески. У перекрёстков больших улиц стояли каменные тумбы, густо оклеенные афишами. В глаза бросилась самая крупная, налепленная на мучном клейстере поверх устаревших. Жёлудь, задумавший воспользоваться походом для повышения уровня культуры, остановился и начал разбирать буквы. Афиша сулила грандиозное представление:
СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ!
ТОЛЬКО ОДИН УИК-ЭНД В ГОДУ!!!11
7 и 8 июля 2334 года в 19:00 по башенным часам
НА АРЕНЕ ЦИРКА
Эльфийские наездницы на горячих арабских скакунах
Виртуозные китайские эквилибристы
Басурманский престидижитатор
Клоуны-дегенераты
Смертельный номер: прыжок из-под купола цирка вниз головой на бетонную плиту
Бой мерчендайзера с дистрибьютером
Борьба в грязи: Гаянэ против Шаганэ, Женщина-кошка против Женщины-суки, Человек-паук против Человека-тапка
ДЕЛАЙТЕ СТАВКИ!
При кассе работает тотализатор
Будут использованы последние ресурсы, истрачены сотни нефти и просраны все полимеры!
ТАКОГО ВЫ ЕЩЁ НЕ ВИДЕЛИ
Покупайте билеты в кассе цирка. Билеты, купленные с рук, лишат вас половины удовольствия.
Парень аж рот раскрыл читаючи. До того захотелось ему посмотреть представление, что все мысли устремились к обещанной феерии. В ней мнилось великолепным абсолютно всё: эльфийские наездницы, экзотические поединки, клоуны и колоссальный перерасход ресурсов. Бормоча «Потому что я с севера что ли…», Жёлудь брёл по улице и незаметно для себя оказался на площади возле полосатой палатки с нашитыми буквами КАССА. Вырезанные из разноцветной ткани такой сигнальной расцветки, что не могли остаться незамеченными, они намекали на волшебную магию балаганчика бродяг. Небритое мурло проходимца в окошечке кассы гарантировало порочность шоу на все сто сорок шесть процентов, а может быть и больше.
Жёлудь не мог не купиться. Он занял место в конце небольшой очереди и в ожидании изучил приколотую булавками бумажку с накарябанными от руки расценками.
ПРАЙС-КУРАНТЪ
Место в первых рядах — 5 рублей
Средние ряды — трёшка
Задние ряды — рубль тридцать
Гомосекам вход бесплатный, места стоячие
Благодаря мародёрству, парень оброс не только носимым имуществом, но и наличными средствами. Он взял билет в средних рядах, отказался от сомнительного предложения поставить на борцов и отправился вниз по улице, чувствуя себя настоящим горожанином. Цирковой билет в кармане сделал молодого лучника другим человеком. Лесной парень чувствовал себя на голову выше окружающих, которые не получили возможности увидеть сказочное представление и оттого копошились в слякоти будней подобно навозным червям, не замечая праздника, который был рядом с ними, только руку протяни. Жёлудь подумал, что начал разбираться в жизни и что красный платок Михана не был такой уж дурацкой покупкой, как вначале казалось по невежеству.