«Значит, я была права», – мелькнуло в голове у Амалии.

Рассказ, который привел Егор Домолежанка, основывался на действительных обстоятельствах преступления.

– Зачем Надежде было убивать Луизу?

– Она ждала ребенка и понимала, что муж его не признает. Ей казалось, что Сергей Петрович спасет ее репутацию, если женится на ней после развода. Но он бы никогда не женился на ней, пока Луиза была рядом.

– А кинжал, которым она убила Луизу? Откуда он взялся?

– Не знаю. Сергей Петрович ничего о нем не говорил, но в некоторых лавках в Полтаве можно купить и кинжалы, и ножи, и все, что угодно.

Амалия вздохнула.

– Если она купила кинжал, то это убийство с заранее обдуманным намерением, – заметила баронесса фон Корф. – Все же я не понимаю, как Надежда Кочубей могла решиться на убийство соперницы. Разве она не понимала, что одной из первых попадет под подозрение? И вообще убийства такого рода скрыть нелегко…

– Мне трудно судить, на что она рассчитывала, – серьезно ответила Елена Кирилловна. – Но она никогда не производила впечатления умной женщины.

– А Луиза? Как она могла так глупо попасться? Доктор Гостинцев показал мне, как были расположены раны на теле. Получается, она стояла перед своей соперницей и даже не ожидала нападения…

– Может быть, Надежда усыпила ее внимание, к примеру, снова стала предлагать деньги? – предположила Елена Кирилловна. – Поймите, я ничего не знаю о том, что там произошло, но мне все же кажется, что Надежда вряд ли набросилась на Луизу, как только та вошла. Наверное, они говорили, Луиза не удержалась, сказала что-нибудь гадкое… Надежда вышла из себя и убила ее.

– А Луиза могла сказать что-нибудь этакое?

– О, поверьте, говорить она умела, – усмехнулась экономка. – Этому ее учить было не нужно.

– И многие обижались на нее из-за ее языка?

– Да, случалось такое. Но она не выносила, когда на нее долго обижались. Если она видела, что задела человека всерьез, она обычно говорила что-нибудь приятное, чтобы загладить свою вину, или дарила какую-нибудь мелочь.

– Я спросила, – пояснила Амалия, – потому что меня интересует, не было ли у Луизы других врагов. Людей, которые могли из-за чего-то пожелать от нее избавиться.

– Из-за чего? – недоверчиво спросила Елена Кирилловна. – Из-за того, что она говорила Петру, что скоро он растолстеет так, что не пролезет в дверь? Или из-за того, что выговаривала кому-то за плохо вымытую посуду? За такие вещи не убивают.

– Допустим, но, насколько я понимаю, Сергей Петрович был большим любителем женщин. Не было ли среди его мимолетных любовниц кого-нибудь, кто мечтал занять место Луизы, к примеру?

– В то время, о котором идет речь, у него не было никого, кроме Надежды Илларионовны, – отозвалась экономка. – И Луизы, само собой. – Она улыбнулась. – Простите, сударыня, но вы мне немного напоминаете господина Курсина. Он тоже расспрашивал о других женщинах Сергея Петровича, но скоро оставил это занятие.

– Вот как? Почему?

– Потому что Луизу убили в башне, которая обычно запиралась на ключ. От входной двери было всего два ключа, и оба хранились у Сергея Петровича. Когда он начал встречаться с Надеждой Илларионовной, то отдал один из ключей ей. Тот, кто убил Луизу, открыл дверь башни ключом. Убийца не влезал в окно и не выламывал замок, понимаете? У него был свой ключ.

– Тогда как господин Фиалковский умудрился доказать, что убийцей был Егор Домолежанка?

– Им пришлось пойти на хитрость – дескать, Луиза тайком сделала слепок с ключа Сергея Петровича, чтобы застать любовников врасплох. Она будто бы встретилась с Егором возле башни, открыла ее, они вошли внутрь, он отвлекал ее разговором, а потом убил. Тело он увез и бросил в овраг, а третий ключ забрал и выбросил в болото вместе с орудием убийства, чтобы все подумали на Сергея Петровича.

– Что ж, весьма изобретательно, – заметила Амалия. – Третий ключ, сделанный неизвестно как и неизвестно кем, и все ради того, чтобы отвести подозрения от Надежды Кочубей и Сергея Петровича… – Она умолкла, хмурясь. – И болото, в котором ничего никогда не найти, потому что все уже давно попало к попелюхе.

– Это всего лишь местное поверье, – заметила экономка. – Не стоит принимать его всерьез.

– Разумеется, я просто пошутила. К сожалению, из всего, что вы мне рассказали, не следует, что Сергей Петрович не убивал Луизу Леман. В его вину можно верить или не верить, но доказательств того, что он этого не делал, нет.

– Как вам будет угодно, госпожа баронесса. Я уже говорила вам, что считаю его не способным на убийство, и мое мнение никогда не менялось.

– Да, но выходил же он драться на дуэли с моим отцом, – возразила Амалия, – и был настроен очень даже серьезно, насколько я понимаю. Так что вы не правы, Елена Кирилловна: он способен на убийство. Другой вопрос – осталась ли эта способность, так сказать, втуне, или он все же применил ее на деле. – Она поднялась с места. – Поскольку вы хорошо знали Луизу и знаете Сергея Петровича, я хотела бы задать еще один вопрос. Как по-вашему, если бы не было этого убийства, чем бы закончились отношения господина Мокроусова и мадемуазель Леман?

– Тем же, чем рано или поздно заканчиваются все подобные отношения. – Елена Кирилловна тоже поднялась с места и стояла напротив Амалии. – Он бы ее бросил.

– Почему?

– Потому что старая игрушка всегда надоедает. Даже если это любимая игрушка, когда-нибудь ему захотелось бы заполучить себе новую. И поверьте мне, Луиза Леман очень хорошо это понимала. Все время, пока она была с ним, она очень пристально следила за тем, чтобы ни одна женщина не сделалась ему ближе, чем она.

Более говорить было не о чем. Поблагодарив хозяйку и отказавшись от предложения довезти ее до гостиницы, Амалия удалилась. Она прошла через сад, в котором, разморенные жарой, стрекотали кузнечики, и глухонемой сын экономки распахнул перед ней калитку. Поглядев из окна, как гостья уходит по улице, Елена Кирилловна пожала плечами и стала убирать со стола.

Глава 19. Третий ключ

На следующее утро прибыл экипаж, который Августин Фридрихович прислал за хозяйкой, и Амалия с Луизой отправились в имение, принадлежавшее баронессе фон Корф.

Они ехали и час, и два, и три по дороге среди лугов, полей и лесов, и Луиза сначала поддерживала разговор, потом изумленно смолкла, а под конец воскликнула:

– Я и не знала, что ваша страна такая большая!

Амалия не любила замечаний такого рода, которые она находила глупыми и которые не редкость услышать от иностранцев, впервые приехавших в Российскую империю. «Не знала, что же мешало на карту посмотреть?» Однако она сдержалась и не стала показывать свое неудовольствие.

– Скоро мы уже будем на месте, – сказала баронесса фон Корф.