После взятия 9 августа крепости Ковно немецкое командование перенесло направление главного удара севернее Вильно, в район города Свенцяны.
Десятая германская армия генерала Германа фон Эйхгорна перешла в наступление. Она имела задачу обойти Вильно с севера и окружить части Десятой русской армии генерала от инфантерии Евгения Александровича Радкевича.
Русское командование усилило этот участок фронта тремя корпусами, что способствовало удержанию района Вильно. До начала сентября шли встречные бои, в ходе которых немцы понесли большие потери.
Германское командование, потерпевшее неудачу, изменило план дальнейших действий, усилило резервами свою Десятую армию. 27 августа немцы опять начали наступление на город Свенцяны, ударили в место соприкосновения Пятой и Десятой русских армий.
На следующий день немцам удалось пробить русскую оборону севернее Вилькомира. В прорыв была брошена немецкая кавалерия, которая оттеснила русскую и пошла по тылам.
1 сентября германские части заняли Вилейку и вплотную подошли к Молодечно. Передовые разъезды устремились к Минску.
Но германская конница, лишенная поддержки пехоты и артиллерии, в конце концов выдохлась. 3 сентября она была остановлена частями вновь сформированной Второй русской армии генерала от инфантерии Владимира Васильевича Смирнова. Он не только остановил, но и разгромил немецкие кавалерийские части, отбросил их к озеру Нарочь.
К 19 сентября фронт стабилизировался на линии Нарочь – Тернополь.
Покровский продолжал находиться в Петрограде. Сколько он ни связывался с полковником Григорьевым, пытаясь добиться аудиенции, в ответ слышал одно и то же: «Император не может вас принять».
Вот и сегодня утром князь вновь позвонил Григорьеву, намереваясь просить отправки на фронт, на что требовалось разрешение государя. Ведь обязанности командира группы офицеров по особым поручениям императора Николай с него не снял.
Однако и на этот раз Покровский получил отрицательный ответ. Его просьба была отклонена. Ему предписывалось находиться в столице до особого распоряжения.
Князь не находил себе места. Он узнал о решении царя вступить в командование армией из прессы. Григорьев и на этот счет не дал никаких разъяснений.
Впрочем, Покровский и не рассчитывал на них. Он просто не понимал, почему государь фактически отказался от услуг группы порученцев, но не отпускает его на фронт. В том, что решения Николай принимает лично, никаких сомнений не было. Полковник Григорьев не решился бы говорить от имени императора.
А тут еще графиня Долгова продолжала свои интриги. Князь ни разу не встречался с этой женщиной, но по городу ползли слухи о его интимной связи с графиней.
Дошло до того, что претензии выставил ее муж. Он обвинил Покровского во всех смертных грехах, но быстро умерил пыл, когда князь предложил ему дуэль, прямо как в старые добрые времена.
Покровский тосковал, он вынужден был вести одинокую жизнь обычного мещанина. Чтобы как-то развеяться, он стал по утрам совершать долгие пешие прогулки, облачаясь в гражданское платье. Надевать военную форму в сложившейся ситуации князь считал неуместным.
Вот и сегодня, в тихий солнечный день, он, как всегда, вышел из дома и направился к набережной. Князь шел, стараясь ни о чем не думать, но проклятые мысли не давали покоя.
Почему все-таки император вдруг так изменил отношение к нему? Только из-за того, что он немного вышел из рамок тайных переговоров с бароном фон Вейсе? Но тот действительно высказал интересное предложение, с которым государю следовало хотя бы ознакомиться. Или в охлаждении отношений сыграло роль что-то иное? Ответов на эти вопросы у Покровского не было.
День выдался теплым, после ночного дождя дышалось легко. А настроение – хоть стреляйся. Так он шел по набережной, не замечая никого.
И вдруг за его спиной неожиданно раздался немного хриплый и очень знакомый голос:
– Князь?
Покровский резко обернулся.
Перед ним, улыбаясь и покашливая, стоял поручик Дольский.
– Граф? Вы?
– Я, господин генерал-майор. Сразу и не узнал вас в штатском.
Покровский не мог скрыть радости:
– Граф, дорогой, откуда вы взялись?
– Оттуда, Алексей Евгеньевич, куда вы послали меня.
– Черт побери, я совсем растерялся. Конечно же, с фронта, но вы бледны, и у вас кашель. Вы были ранены? Простудились? Где воевали? Как попали в столицу? Хотя нет, не отвечайте. Точнее, не здесь. Идемте ко мне, там обо всем и поговорим, если, конечно, вы не спешите куда-то в другое место.
– Я никуда не спешу, князь.
– Тогда ко мне. Здесь недалеко.
– Да, я помню, где вы живете, – сказал поручик и вновь улыбнулся.
– Я в полной растерянности, а радость переполняет. Отсюда и смятение.
– Вам надо успокоиться. У меня для вас хорошие новости.
– Да? И какие?
– Вы успокойтесь. Давайте пройдем к вам, там и поговорим, как вы предложили только что.
– Да, конечно. Эх, граф, если бы вы знали, как я рад видеть вас!
– Я тоже рад, Алексей Евгеньевич. – Поручик закашлялся.
Покровский наклонился к нему:
– Вам плохо, Алексей Юрьевич? Нужна помощь?
– Нет-нет, князь, это сейчас пройдет. Простите меня.
– О чем вы говорите, поручик? Да, кстати, вы давно в столице?
– Третий день.
– А до этого? Но обо всем дома. У меня сейчас горничная – прелесть. Деревенская девушка, но такая чистюля, а какие пельмени готовит и борщ! Ничего подобного ни в одном ресторане не найти. Идемте. Или извозчика нанять?
– Ни к чему, мне полезно быть на свежем воздухе.
– Хорошо, тогда пойдемте пешком.
Князя Покровского и гостя встретил денщик генерал-майора Степан Рубейко и спросил, какие будут распоряжения.
Князь повернулся к поручику:
– Для начала обед, граф?
– Благодарю, рано. Я привык обедать после двух.
– Ну и хорошо. Ты, Степан, передай Лиде, чтобы приготовила обед на двоих и накрыла стол в два часа, а прямо сейчас принесла в кабинет фрукты. Мы пройдем туда. Там нам будет удобнее.
Молодая скромная девушка принесла в вазе яблоки, груши, сливы.
– Выпьем коньяка, граф? За встречу.
– Вообще-то мне нельзя, Алексей Евгеньевич, но как не выпить за такую встречу? Лучше бы водочки.
– Найдется и она. – Покровский достал из шкафа початую бутылку водки и две рюмки.
Офицеры выпили. Поручик вновь закашлялся.
– Объясните, граф, что с вами?
– Это результат отравления газами.