– Так это ведь еще не все. Месяца через два после смерти Тома я встретил его вдову и Поллианну в Риме. Миссис Чилтон была в ужасном состоянии. Такое горе, а тут еще она начала осознавать свои финансовые затруднения. Он близка была к отчаянию. Она категорически отказывалась возвращаться домой, говорила, что не хочет больше видеть ни Белдингсвилль, ни его жителей. Понимаешь, она всегда была исключительно гордой женщиной, и несчастье подействовало на нее довольно странным образом. По словам Поллианны, ее тетя уверена, что Белдингсвилль с самого начала не одобрял ее брак с доктором Чилтоном, в частности из-за ее возраста. А теперь, когда муж умер, она, по ее мнению, не найдет никакого сочувствия у жителей города. К тому же ее самолюбие унижено тем, что все узнают о ее обнищании. Короче говоря, она довела себя до ужасного состояния. Бедная Поллианна! Не представляю себе, как она все это выдерживает. Если миссис Чилтон по-прежнему пребывает все в том же моральном состоянии, думаю, девушке с ней нелегко. Именно поэтому я сказал, что ей потребуется прибегнуть к чему-то вроде игры в радость для того, чтобы все это выдержать.
– Какая несправедливость! Почему такое должно было произойти именно с Поллианной? – воскликнул молодой человек.
– Наверное, не все у них в порядке, если они возвращаются чуть ли не тайком, никому не сказав ни слова. Я уверен, это решение Полли Чилтон. Она не захотела, чтобы ее встречали. Я так понимаю, о своем приезде она сообщила только миссис Дурджин, жене старого Тома, потому что у той хранится ключ от дома.
– Именно так и сказала мне Нэнси. Что за славная женщина! Она подготовила дом к их приезду и умудрилась сделать так, чтобы он не казался могилой несбывшихся надежд и ушедших радостей. Вокруг дома тоже все не так плохо: старик Том все эти годы ухаживал за садом. Однако когда я туда приехал, у меня сердце сжалось от боли.
Они снова замолчали на какое-то время. Затем Джон Пендлтон кратко заметил:
– Их бы встретить.
– Их встретят.
– А ты поедешь на вокзал?
– Поеду.
– Значит, тебе известно, каким поездом они прибывают?
– Нет. Даже Нэнси этого не знает.
– Как же ты думаешь справиться?
– Буду с самого утра встречать каждый поезд, пока они не прибудут, – грустно усмехнулся молодой человек. – И Тимоти тоже будет ждать с экипажем Чилтонов. Наконец, в расписании не так много поездов, которыми они могут приехать.
– Хм, знаю, – кивнул Джон Пендлтон в знак подтверждения. – Джим, я в восторге от твоей уверенности в собственных силах, но не от твоей рассудительности. Впрочем, я рад, что ты склонен руководствоваться скорее чувствами, чем рассудком. И желаю тебе удачи.
– Спасибо, сэр, – все так же невесело улыбнулся молодой человек. – Удача мне пригодилась бы… Вот уж не лишней была бы удача, вот уж никак не лишней, как сказала бы Нэнси.
Тем временем, поезд стремительно приближался к Белдингсвиллю. Поллианна с тревогой посматривала на тетю. С самого утра миссис Чилтон становилась все более нервозной и все более мрачной. Поллианна с волнением и ужасом ожидала момента, когда они окажутся на знакомом ей с детства вокзале.
Поллианна смотрела на тетю, а сердце ее сжималось от боли. Никогда раньше не думала она, что человек может так быстро измениться и так постареть за считанные месяцы. Глаза миссис Чилтон потеряли прежний блеск, лицо приобрело серовато-бледный оттенок, и на нем появилось много новых морщин. Уголки рта опустились, а волосы снова были гладко зачесаны и собраны в тугой узелок на затылке, как когда-то давно, когда одиннадцатилетняя Поллианна впервые увидела свою тетю. Вся нежность и очарование, пришедшие к миссис Полли в браке, теперь слетели с нее, словно маска, открыв прежнюю желчность и нетерпимость, которые были столь типичны для нее еще в те времена, когда она звалась мисс Полли Харрингтон, которую никто не любил и которая сама никого не любила.
– Поллианна! – позвала миссис Чилтон.
Голос ее звучал резко и раздраженно. Поллианна испуганно вздрогнула, словно опасаясь, что тетя прочтет ее мысли.
– Да, тетечка?
– Где моя черная сумочка… маленькая такая?
– Вот она.
– Очень хорошо. Я хочу, чтобы ты вытащила из нее мою черную вуаль. Мы уже почти приехали.
– Тетечка, тебе в ней будет душно, она очень плотная!
– Поллианна, я попросила свою вуаль. Мне было бы легче, если бы ты просто выполняла мои просьбы, без пререканий. Пожалуйста, мне нужна вуаль. Неужели ты думаешь, я дам повод всему Белдингсвиллю злорадствовать по поводу моих плачевных обстоятельств?
– Тетечка, ну зачем ты так! Они здесь отродясь не бывали злорадными, – сказала Поллианна, торопливо роясь в сумочке в поисках вуали. К тому же никто нас не встречает. Мы ведь никому не сообщили о своем приезде.
– Конечно. Мы никому не поручали нас встречать. Но мы поручили миссис Дурджин именно сегодня проветрить комнаты и оставить ключ под ковриком. Ты думаешь, миссис Дурджин ни с кем не поделилась этой информацией? Как бы не так! Я уверена, полгорода уже знает, что мы приезжаем сегодня. И с полтора десятка зевак непременно окажутся на платформе «совершенно случайно» к прибытию нашего поезда. Будто я их не знаю! Им непременно надо увидеть, как выглядит обедневшая Полли Харингтон. Они…
– Тетечка, не надо… – со слезами на глазах взмолилась Поллианна.
– Если бы только я не была так одинока… Если бы Томас был рядом…
Она замолчала и отвернулась. Губы ее подрагивали.
– Где же вуаль? – спросила она сдавленным голосом.
– Вот она, тетя, дорогая, возьми, пожалуйста, – успокаивала ее Поллианна, передавая вуаль. – Мы уже почти на месте. Ах, тетечка, жаль все же, что мы не попросили старика Тома или Тимоти встретить нас.
– Домой в экипаже? Будто мы можем себе это позволить. Будто ты не понимаешь, что уже завтра мы вынуждены будем продать и экипаж, и лошадей… Нет уж, Поллианна, спасибо. При таких обстоятельствах я предпочитаю поехать на дилижансе.
– Да я знаю, но…
С резкими толчками и скрежетом поезд остановился, не дав Поллианна закончить фразу.
Когда они вышли на платформу, миссис Чилтон в своей черной вуали сразу двинулась вперед, не глядя ни направо, ни налево. Поллианна же, напротив, грустно улыбаясь, огляделась по сторонам. И, прежде чем она сделала первые шаги, взгляд ее выхватил в толпе какое-то знакомое и одновременно незнакомое лицо.
– Да это же… Джимми! – засияла она счастьем, протягивая ему руку. – То есть мне, конечно, следовало сказать «мистер Пендлтон», – поправила она себя с улыбкой, в которой читалось: «…теперь, когда ты такой высокий и красивый».
– Только посмей! – шутливо пригрозил ей молодой человек, гордо вскидывая голову, совсем как тот давний мальчик Джимми.