Я не была до конца уверена, способна ли она вообще его правильно понять, поэтому в знак согласия лишь что-то промычала.
– Луиза, как вам кажется, мне удастся уговорить Лили снова меня навестить? Она не выходит у меня из головы. И мне бы хотелось попробовать еще раз. Уверен, Делла будет только рада познакомиться с ней поближе.
Я вспомнила выражение лица Деллы, когда мы ходили вокруг да около на кухне, и у меня, естественно, возник вопрос: мистер Трейнор действительно настолько слеп или он просто неисправимый оптимист?
– Хорошо, я попробую, – пообещала я.
Когда ты остаешься одна в городе в жаркий июльский уик-энд, то начинаешь совсем по-другому воспринимать тишину своей квартиры. Моя смена закончилась рано, в четыре часа, и в пять я уже была дома, усталая и измученная; правда, меня согревала мысль о том, что я несколько часов побуду в полном одиночестве. Я приняла душ, съела тост и залезла в Интернет посмотреть имеющиеся вакансии с заработной платой выше минимальной или хотя бы с нормированным рабочим днем, а затем, открыв все окна в гостиной в надежде на спасительный ветерок, села на диван и стала слушать просачивающиеся в теплый воздух звуки большого города.
В общем, я была более-менее довольна своей жизнью. Встречи нашей группы психологической поддержки помогли мне понять очень важную вещь: надо уметь радоваться даже тому малому, что у тебя есть. Я была здорова. У меня имелась какая-никакая, но перспектива. У меня снова была семья. Я работала. И если мне так и не удалось примириться со смертью Уилла, то, по крайней мере, я перестала жить под ее знаком.
И все же.
В вечера вроде этого, когда на улицах было полно гуляющих парочек, а из пабов выходили веселые компании, планирующие совместные ужины и различные увеселительные мероприятия вроде похода в клуб, у меня начинало болезненно ныть сердце, а в душе рождалось странное первобытное чувство, которое словно говорило, что я сейчас не там, где мне следует быть, и потому упускаю нечто важное.
И я как никогда остро ощущала, что оказалась за бортом жизни.
Я немного прибралась в квартире, постирала униформу, включила, а потом выключила телевизор. И вот когда я уже начала потихоньку впадать в мрачное уныние, неожиданно загудел домофон. Я поднялась и устало взяла трубку. Наверняка это почтовый курьер ждет дальнейших инструкций или разносчик гавайской пиццы перепутал адрес. Я услышала смутно знакомый мужской голос:
– Луиза?
– Кто это? – спросила я, хотя сразу узнала незваного гостя.
– Сэм. Сэм со «скорой». Я как раз проезжал мимо с работы и просто… Ну… ты в тот вечер так быстро убежала… И я хотел узнать, все ли у тебя в порядке.
– Спустя столько времени? Меня уже вполне могли съесть голодные кошки.
– Ну, насколько я понимаю, все же не съели.
– Просто у меня нет кошки. – (Короткая пауза.) – Но я в порядке, Сэм со «скорой». Спасибо.
– Прекрасно… Рад это слышать.
Я попыталась разглядеть его на экране с черно-белым зернистым изображением. Сегодня на Сэме была кожаная косуха, а не обычная форма парамедика, он стоял, упершись рукой в стенку, время от времени поглядывая на дорогу. Я увидела, что он сокрушенно покачал головой, и это заставило меня продолжить разговор.
– Ну и чего ты добиваешься?
– Да так, ничего особенного. В основном безуспешно пытаюсь вести с кем-то беседу через домофон.
Я рассмеялась, пожалуй, слишком охотно. И слишком громко.
– Я уже давным-давно бросила это бессмысленное занятие. Меня нелегко развести на выпивку, – бросила я, и он рассмеялся. А потом я оглядела свою тихую квартиру. И, даже не успев толком подумать, сказала: – Оставайся там. Я сейчас спущусь.
Вообще-то, я собиралась взять свою машину, но, когда Сэм протянул мне запасной мотоциклетный шлем, решила не ломаться. Сунув ключи в карман, я остановилась возле мотоцикла в ожидании его сигнала, что можно садиться.
– Ты же парамедик. И тем не менее ездишь на мотоцикле.
– Я знаю. Но из всех моих пороков этот, пожалуй, теперь остался единственным. – Он улыбнулся, оскалив зубы. И у меня екнуло сердце. – Ты что, не чувствуешь себя со мной в безопасности?
На этот вопрос у меня не было подходящего ответа. И под его пристальным взглядом я взгромоздилась на седло. Ладно, если он подвергнет нас обоих опасности, то у него хотя бы хватит совести снова собрать меня по частям.
– Господи, что я делаю?! – воскликнула я, водружая на голову шлем. – Я еще никогда не ездила на этих штуках.
– Просто держись за ручку для пассажира и улавливай движения мотоцикла. Не цепляйся за меня. Если что-то будет не так, просто постучи по плечу, и я остановлюсь.
– А куда мы едем?
– Ты хоть немножко разбираешься в дизайне интерьера?
– Я вообще не по этому делу. А что?
– Да так, хотел показать тебе свой новый дом. – И он завел мотоцикл.
И вот мы уже влились в транспортный поток, лавируя между машинами и грузовиками, направляясь, судя по указателям, в сторону скоростного шоссе, и я зажмурила глаза и прижалась к спине Сэма, в глубине души надеясь, что он не слышит, как я визжу.
Мы оказались на самой окраине города, в месте, где буйно разросшиеся сады плавно переходили в поля, а у домов были не номера, а имена. Когда мы проехали через одну деревню и оказались во второй, соседней, практически никак не разделенной с первой, Сэм сбросил скорость возле выходящей в поле калитки, затем остановил мотоцикл и махнул мне рукой, что можно слезать. Я сняла шлем, сердце по-прежнему бешено колотилось, и попыталась негнущимися пальцами, которыми я цеплялась за ручку, взбить потные волосы.
Сэм открыл калитку и подтолкнул меня вперед. Половина поля заросла травой, а вторая была загромождена бетонными плитами и пеноблоками. Несколько поодаль от строящегося задания, в тени изгороди, стоял железнодорожный вагон, возле которого был устроен курятник, откуда на нас с интересом смотрело несколько птиц.
– Мой дом.
– Здорово! – Я огляделась вокруг. – Хм… А где же он?
Швырнув шлем рядом с моим на мотоцикл, Сэм пошел по полю.
– Вот тут. Это фундамент. У меня ушло добрых три месяца, чтобы его поставить.
– Ты что, здесь живешь?
– Ага.
Я уставилась на бетонные плиты, а когда подняла голову, то обнаружила, что Сэм испытующе смотрит на меня. И в выражении его лица было нечто такое, что заставило меня прикусить язык. Задумчиво почесав в голове, я наконец сказала:
– Мы что, так и будем весь вечер стоять? Или ты все же устроишь мне ознакомительную экскурсию?
Омытые ласковыми лучами вечернего солнца, мы бродили под ленивое жужжание пчел по лабиринту из пеноблоков, вдыхая ароматы травы и лаванды, и Сэм показывал мне, где будут окна и двери.