Но и потом минут десять ничего не происходило страшного. В крайней левой паре молодой воин обрадованно, с некоторым злорадным торжеством, воскликнул:
– Не явилось ваше чудовище! Утонуло к шейтаровой бабушке!
Его напарник тоже вздохнул с явным облегчением и согласно кивнул:
– Ну и ладно! Тем более что и рыба кончилась. Давай двигаем к центру. А я крикну десятнику…
Что он хотел крикнуть десятнику, так и осталось неизвестным, потому что в тот самый момент метрах в пятидесяти от берега вдруг с фонтаном брызг и оглушительным ревом взвилась огромная голова на длинной шее. Казалось, что от раздавшегося звука все люди впали в транс, и только голос старшего Кзыра вывел всех из оцепенения:
– В седла! К ущелью!
Видимо, только шаманам с их магической силой удалось противостоять гипнотической волне страшного рева. И воины, превозмогая боль в затекших ногах, побежали к похасам. Но краем глаза совершенно непроизвольно продолжали следить за двинувшимся на берег монстром. И тут второй рев потряс утренний воздух. Многие после него попадали на песок, в том числе и крайняя левая пара. Похоже, что именно на них пришлась ударная волна звука. Ветеран поднялся первым, подхватил своего молодого напарника за воротник и одним рывком вздернул на ноги. У обоих из ушей текла кровь, но слово «похасы!» недавний пастух расслышал четко. А дальше старался не выпускать из поля зрения спину тяжело бегущего старшего товарища. К своим похасам они добежали самыми последними, когда грунт под их ногами стал слегка сотрясаться. Уже срываясь с места, молодой воин все-таки позволил себе оглянуться и сразу же об этом пожалел. Кошмарные чудовища, более чем двадцати метров высотой, как раз ступили своими лапами на подернутые пеплом угли и на этот раз завизжали от боли. Видимо, даже многие литры воды, стекающие по бугристым телам, не смогли загасить жар кострищ, и ступни морских гигантов таки пострадали. Но последующие шаги все равно показались огромными.
Больше оглядываться молодой воин не посмел. Спина его словно скукожилась, с каждой секундой ожидая оказаться на осклизлых зубах морского монстра. А глаза ориентировались только на круп впереди скачущего похаса.
Старый ветеран вел свое животное впритык к огромным валунам, рваным гранитным обломкам, и, похоже, именно это сейчас и спасало отставшую пару воинов. Монстры, видимо, наступали на остро торчащие камни и оглушительным ревом реагировали на боль в ступнях, поврежденных еще ранее жаром. Но именно шараханье последней пары всадников и заставляло чудовищ тоже немного вилять, а не мчаться напрямик за основной массой людей. Благодаря этому вся сотня благополучно и без скученности успела проскочить самое узкое место у входа в ущелье и вытянувшейся цепочкой продолжить движение насквозь по прекрасно подготовленной, но весьма узкой дороге.
Старый ветеран с молодым воином успели тоже. Хотя в самом узком месте им и померещилась огромная тень, опускающаяся им на головы. Только в самом ущелье они решились поднять головы и глянуть вверх. Увиденное зрелище настраивало на оптимистический лад. Похоже, что здесь собрали Кзыров не только со всей окружающей местности, но и со ставки Фаррати. Только подумав об этом, воины сразу заметили и его. Правитель, в окружении «змеиных», стоял на самом высоком утесе, рядом с каким-то блестящим устройством.
Дальше скалы закрыли обзор, и дорога стала втягиваться в совсем уж узкую щель. И только поддавшись какому-то страшному и непреодолимому желанию увидеть финальное сражение с монстрами, молодой воин остановил своего похаса и даже умудрился развернуться на сузившейся тропе. И он не пожалел о своем самовольстве. Зрелище того стоило.
Сотни змеящихся молний потянулись с гребней ущелья и сошлись не безобразной голове первого чудовища. Не исторгнув единого звука, оно умерло в тот же момент и, сотрясая землю, рухнуло. Гигантские тело по инерции стремилось вперед, поэтому шипастый гребень замер лишь в пяти метрах от парализованного любопытством наблюдателя.
Совсем по-иному повел себя второй морской зверь. Он вдруг окутался мерцающей сеткой явно магического происхождения и с неожиданным для такой туши проворством подался к ближайшему краю ущелья. Словно вся сила умершего собрата перешла к нему. Такое предположение складывалось оттого, что повторная гирлянда молний фактически не достигла своей цели. Только окружающая монстра сеть окрасилась в зеленый цвет, пошла сполохами и замерцала интенсивнее. Чудовище уже стало поднимать передние лапы, намереваясь смахнуть с уступа подавшихся назад Кзыров, когда из того места, где находился Фаррати, вырвался огненный луч и стал буквально резать заревевшего монстра на куски. И на это зрелище стоило посмотреть любому смертному в этом мире. Многокилограммовые куски плоти отлетали, дымясь и плавясь, словно простой воск для свечей. Потом луч перерезал шею до половины, и отчаянный рев сменился шумом хлещущей речной волны. Следующий удар огненной смерти превратил метровые глаза в кипящую лаву. И только тогда вторая туша рухнула рядом с первой.
Сражение сразу с двумя морскими монстрами закончилось впечатляющей победой, к тому же без единой жертвы со стороны людей.
Но это было далеко не последнее сражение в береговой полосе, граничащей с опасным океаном. Кремневая Орда с тех пор встала перед угрозой массового нашествия со стороны гигантской живности Западных островов. Но продолжала с прежней интенсивностью готовиться к войне на своих восточных границах.
Тот момент, когда Мирта первый раз встала на ноги и при поддержке Ваена Герка почти самостоятельно прошлась по комнате, с удивительной точностью совпал по времени с неожиданным любопытством главного придворного врача. Тот встретил первого советника в одном из многочисленных двориков дворцового лабиринта, перекинулся ничего не значащими фразами приветствий и только потом походя бросил вопрос:
– Да, а как там та наложница? Ну тот подарок от десятника «волков»?
Ваен Герк нахмурился, словно припоминая, а только потом скривился:
– Эта страшилка? Без понятия. Спрошу у своего дока. А как дела у Светланы?
Он вспомнил про старую, пожалуй, самую старшую из всех наложниц Фаррати неспроста. Та в последние дни сильно приболела, и придворный врач всеми силами пытался остановить разрастающуюся внутреннюю опухоль. Светлана была в большом фаворе у Хафана Рьеда еще в те времена, когда он только перебрался в столицу. Так что вряд ли он будет доволен ее плохим состоянием. И вопрос для отвлечения внимания от Мирты лучше и не придумаешь.
– Увы, мне кажется, бедняжка не выкарабкается, – сразу погрустнел придворный врач.
Оставалось его только одновременно утешить и припугнуть:
– Ничего не поделаешь, все мы смертны. Да и Хафан к ней давно охладел. Но если он разъярится, то я постараюсь тебя защитить.
На том и разошлись по своим делам. Но Ваену сильно не понравилось праздное любопытство по поводу прогрессивно выздоравливающей Мирты. Все бы ничего, да главный придворный врач уже давненько прослыл довольно подлой личностью, который копал под любого человека, который был приближен хоть немного к Фаррати. Не гнушался он и банальными кляузами, наушничеством, но, хуже всего, частенько и напраслину возводил. В том числе и на первого советника. Вполне естественно, что этот самый советник по Роду своей деятельности узнавал об этом одним из первых и Уже давно был недоволен сложившейся ситуацией. Хоть его на этот пост затянули помимо собственной воли, глава рода Герк оказался, по своей сути, не только сильным воином талантливым командиром, прекрасным хозяйственником и уникальным политиком, но и своего рода умелым тактиком в делах придворных интриг, используя для этого все свои врожденные и развитые за полную приключений жизнь умения, дар предвидения и отлично используемую интуицию. Не обладая ни единой толикой магии, он с завидной уверенностью мог вести любой разговор с любым Кзыром. При этом настолько умело скрывал ауру своих естественных чувств, что догадаться о лжи или правде никто не мог. Мало того, хорошо развитым воображением и самовнушением он натренировался менять свою ауру так, как ему заблагорассудится, поэтому сейчас был уверен на все сто: придворный врач, хоть и слыл опасным и опытным шаманом, его ни в чем не заподозрил. Равнодушие по поводу пленницы выглядело глубоким, а сочувствие и поддержка – весьма искренними.