— Учебник и есть.
Николас выпучил глаза как больной базедовой болезнью:
— Правда? И как же он называется? «Война стилей Тюдоров и Стюартов»? — Он щелкнул пальцем по пене. — И куда ты сегодня идешь?
— На церемонию вручения Британской премии в области гламура и стиля.
— Тебя покажут по телевизору?
— Может быть… А ты сегодня прорабатываешь тему «Чем занимается мой папа».
— Не волнуйся, мы уже начали работу. В глазах дочери я бог. Волнует меня только ее болезненный интерес к разводам. Помогаю ли я папам оставлять свои семьи? Говорю ли я, что папам достаточно видеть своих детей только по выходным?
— Это влияние Зельды. Очевидно, Эмбер не утруждала себя скрывать от детей некоторые вещи, как это делаем мы.
— Гм… — Николас посмотрел в окно. — Все равно, не очень веселая тема для размышлений семилетней девочки.
— Наверное, тебе следовало бы подумать об этом раньше.
— Что? И специализироваться не на разводах, а на налогах, чтобы не пришлось отвечать на щекотливые вопросы для проекта начальной школы? Думаю, это слишком даже для хорошего отца.
— Дай мне, пожалуйста, полотенце. — Аманда бросила книгу на коврик и схватила полотенце, которое Николас только собирался ей дать. Аккуратно завернувшись в него и подоткнув край сверху, она встала во весь свой рост (165 см) и сделала заявление: — Завтра мы будем ужинать с тобой наедине, а до этого я буду… смотреть спортивный канал, а ты… ну, я не знаю, пойдешь на занятия йогой к Лиани. И в постель мы ляжем раньше, чем обычно. — Она шагнула из ванны на коврик и прошлепала босыми ногами по коридору. — Это концентрированная версия упражнений для достижения результатов, потому что больше я уже не в силах все это терпеть, — сказала она неизвестно кому, а затем бросила через плечо: — И никакого секса.
Церемония вручения Британской премии в области гламура и стиля проходила под огромным тентом, натянутым в Лондонском парке. В программе значились непосредственно церемония и обед, о котором ведущий сказал: «Все будут говорить одно и то же: «Это же углеводы!» — с выражением «Неужели они думают, что я буду это есть?» на лице». Все понимающе засмеялись (на каждый стол была наставлена камера). И в прессе на следующий день написали, что из шестисот бутербродов с лососиной и капустой съедено было только тридцать.
Аманда так и не подошла к столу, она от него отмахнулась, как отмахнулась от канапе с анчоусами, овощных деликатесов и рулетиков. Вообще от всего, кроме минеральной воды и шабли. Так же как и все, сидящие за столами под тентом, она пила воду, словно та была сжигателем жира. По всему дому у нее стояли полуторалитровые бутыли воды. Кладовая была забита большими канистрами. Еще у нее был кувшин-фильтр, купленный только затем, чтобы успокоить Николаса. Он подсчитал, что они тратят тридцать фунтов в неделю на воду «Эвиан». «На «Эвиан», — говорил он своим друзьям, которые приходили к ним в гости на обед. — А ведь она даже не газированная!»
На церемонию Аманда надела шерстяное платье шоколадного цвета от Мартина Эндерверста, которое фигурировало на обложке «Ла мод» в этом месяце. Для этого она целый день пила только «Эвиан», а на прошлой неделе не ела ничего, кроме рисовых крекеров. «Дорогая, а может, тебе лучше распотрошить пуфик и съесть его содержимое? — посоветовал ей Николас. — Или погрызть эти симпатичные полиэтиленовые штучки в форме буквы «S», в которых тебе присылают посуду по почте?»
За столом, зарезервированным для издательства «Ла мод», расселись Мартин Эндерверст и Лили Листер. Они должны были получить самые главные награды: «Самый стильный дизайнер» и «Самый стильный дизайнер аксессуаров» соответственно. Также там были бойфренд Мартина Игнасио, Рашенда, Диана (возможно, «Самая стильная модель»), Пис (скорее всего «Самая стильная модель»), Марк Блюмфельд, генеральный директор издательства «Бонди Сакс» в Великобритании (тот, с кем нужно быть особенно милой), его жена Мойра и валлийская поп-звезда по имени Стиффи, которому покровительствовала Рашенда, чтобы потом использовать в серии постановочных фотографий «Растлевающее обаяние».
— Я хочу изобразить стихию, самых крутых серферов, — объясняла она Аманде. — Неоновый свет… мальчики с бодиартом… девушки с волосами цвета слоновой кости и пирсингом. Все как на доске для серфинга, которую разрисовала Тициана.
— А кто будет моделью?
— Пис. С новой прической она выглядит просто потрясающе! И Тициане нужны грубые, непричесанные парни, примерно такие, как Стиффи и Уэт Рэг.
— Насколько непричесанные?
— С плохими волосами, плохой кожей, ну, ты понимаешь. Не мальчики с пляжа, — сказала Рашенда, посмотрев на нее так, словно пожалела, что покинула издательство «Фьюжн» ради гламура и красоты «Ла мод».
«Гламурной красоты, — мысленно парировала Аманда. — Сначала я хочу посмотреть на этих моделей».
Аманда повернулась туда, где стоял Стиффи. Он пытался выглядеть как «уличный мальчишка», сложив руки на груди, наклонившись влево, словно собираясь упасть. Круглая вязаная шапочка была натянута так низко, что ему приходилось закидывать голову назад, чтобы что-то увидеть. Время от времени он поднимал руку и яростно тряс кистью руки или ритмично качал головой вперед-назад, как игрушка-собачка, которую ставят в машине.
Пис вовсю с ним флиртовала. Уставившись с мрачным видом прямо перед собой, она просила его поднести зажигалку, иногда мило улыбалась прохожим и сильно оживлялась, когда к ее столику подходил мужчина. Она вела себя как лунатик.
Аманда увидела, как Стиффи прошептал в эполеты Рашенды из перьев какой-то хищной птицы:
— Что это с ней?
— Харизма! — крикнула в ответ Рашенда, и украшения на ее шляпе задрожали, как морские анемоны.
Стиффи сначала выглядел озадаченным, затем показал Рашенде «о’кей».
Марк Блюмфельд, который захотел, чтобы его посадили между Дианой и Пис («Аманда, думаю, ты согласна, что я должен держать руку на пульсе»), вел себя как турист, попавший в незнакомую страну. Он поднял сверкающую кольцами руку и помахал Аманде. Ей пришлось встать и поспешно, пригнувшись, пройти между столами туда, где он сидел.
Когда она подошла, Блюмфельд встал, раскинул руки, и они коснулись друг друга щеками, пожали друг другу локти. Марк сделал ей несколько комплиментов, и ее обволок сладкий запах лосьона после бритья. Аманда хорошо помнила, когда Марк впервые приветствовал ее с помощью пожатия локтей. Переход от прикосновения щеками к пожатию локтей был поворотной вехой. Это означало, что из приходящего работника ты превращался в ценного, незаменимого сотрудника. В мире Аманды пожатие локтей было равнозначно щекотанию ладоней у масонов.
— Я рассчитываю, что ты представишь меня этой блестящей толпе, — весело проговорил Марк, когда она уже отвернулась, чтобы вернуться на свое место. — Не подведи меня, Аманда.
Спустя минуту шатер задрожал от шума голосов — ведущий попросил приглушить свет, чтобы показать серию роликов, представляющих номинацию «Самый стильный дизайнер года».