Женщины смотрели на Ширли во все глаза и шушукались: «Да, ведь точно, она права, все так и есть». Та, что чесала нос, гордо скрестила руки на груди, подчеркивая свое нежелание стать жертвой.
– Лягушка гибнет не только потому, что сварилась в кипятке. Ее губят лживые обещания, несбывшиеся надежды, ощущение собственной беспомощности. Откройте глаза, не позволяйте жестоко с собой обращаться, умейте обозначить границы, которые нельзя преступать. Всему этому вас научат. Вы оказались здесь вовсе не на всю оставшуюся жизнь, вам потом будет легче занять подобающее место в обществе.
Позади Ширли собрались добровольцы: десять женщин разного возраста и разного социального положения. На груди у каждой висел бейджик с именем. Эти женщины преподавали йогу, поваренное искусство, гончарное дело, игру на фортепиано, пение. Давали уроки информатики, английского, шитья, гигиены. Кроме того, они занимались уборкой, готовили еду. Каждый день – абсолютно бесплатно. Когда Ширли обратилась к ним, женщины по очереди представились и, улыбаясь, объяснили, какие у кого задачи.
– А теперь, – подвела итог Ширли, – идите за Джейн, которая все здесь вам покажет: мастерские, медпункт, столовую, душевые, комнату отдыха и прочее. Добро пожаловать! И не забывайте: мы не лягушки!
Женщины собрались вокруг Джейн. Они пока едва тащили ноги, но на лицах уже появлялись робкие улыбки.
Бекка подошла к Ширли, положила руку ей на плечо и увела в сторонку. Новоприбывшие тем временем выходили из зала.
– Отличная у тебя речь получилась! Это ты новую сочинила? Я раньше ни разу не слышала.
– Я написала ее вчера вечером. Сама почувствовала, что хорошо получилось. Как-то сразу после этого полегчало.
– Я чуть не разрыдалась, так жалко лягушечку стало!
– И ведь история про лягушку подходит для всех, заметь. Вот возьмем глобальное потепление. Мало-помалу климат меняется. И вот результат: каждый год то цунами, то ураган, то торнадо, то извержение вулкана, то река выходит из берегов, то весной разражается снежная буря….
– И никто не обращает внимания! Все считают, что все отлично, все идет своим чередом…
– То же самое с пищей, – раздухарилась Ширли. – Производители увеличивают количество жиров, сахара, добавляют в готовые блюда составляющие на базе клея, крови, костей, красителей, желатина!
– Кошмар какой! – возмутилась Бекка, но в глазах ее заблестело лукавство.
– Нужно собрать вместе всех руководителей мировых сообществ и разных государств и рассказать им историю про лягушку, чтобы они подумали, какой мир они для нас готовят.
– Да и не только им стоит подумать…
Ширли недоуменно посмотрела на нее:
– Что ты имеешь в виду?
– Как раз то же самое, что ты сейчас объясняла этим женщинам. Я знаю одного человека, который сидит в кастрюле с водой, стоящей на огне, и не замечает надвигающуюся опасность.
Ширли пожала плечами.
– Ты о чем, Бекка?
– О лягушке, о кастрюле и о зажженном под ней огне.
– Ты опять так хитро, загадочно улыбаешься, явно что-то задумала…
Бекка заволновалась, ткнула пальцем в Ширли:
– Да ведь ты и есть та лягушка, Ширли!
– Я?
– Лягушка, которая заживо варится в кастрюле.
– Я?
– Да, ты.
Подбородок Ширли задрожал. Она сердито посмотрела на Бекку.
– У тебя все нормально с головой?
Но Бекка твердо стояла на своем:
– Ты разговаривала с Жозефиной перед ее отъездом?
Ширли отвела глаза.
– Нет.
– А ты вообще пыталась ей позвонить?
– Она не берет трубку.
– Не берет трубку?
– Нет. Я звоню, а она не берет трубку.
– А ты знаешь, почему?
Ширли опустила голову.
– Она не хочет со мной разговаривать.
– И почему же, как ты думаешь?
– Я не знаю.
– Ширли…
– Я правда не знаю…
– Ну пожалуйста… А не то я буду вынуждена сказать. А тебе бы этого не хотелось, ведь правда? Это было бы неприятно, мы обе оказались бы в затруднительном положении.
– В конце концов! Бекка, ты…
– Жаль. Мне бы хотелось, чтобы ты сама все рассказала.
Ширли покраснела, отступила, бессильно рухнула на стул.
– Я не могу!
– Почему же?
– Потому что… потому что…
– Потому что происходит нечто серьезное…
Бекка схватила Ширли за руку и непререкаемым тоном добавила:
– Между вами двумя.
– В смысле? Между кем и кем?
– Между Филиппом и тобой.
Ширли с силой тряхнула головой и ответила, стараясь не глядеть Бекке в глаза:
– Но ведь ничего же не происходит! Он ничего не знает, он вообще от этого далек.
– Ты правда так думаешь?
– Он думает, что мы всего лишь друзья…
– А все совсем не так на самом деле?
Ширли повернула к Бекке искаженное болью лицо.
Она больше не была похожа на хищника, наворачивающего круги по клетке, она стала точь-в-точь как те женщины, перед которыми она выступала несколько минут назад.
– Ох, Бекка, что же мне делать?
– То, что в таких ситуациях делают смелые, сильные люди.
Ширли заерзала на стуле, согнулась, разогнулась, словно желая избавиться от гнета, противостоять натиску Бекки.
– Я люблю его. Так, как никогда никого не любила.
– Это все всегда говорят.
– Я не знаю, как так получилось, не спрашивай меня.
Бекка сурово посмотрела на нее.
– Я знаю, что это нехорошо, – продолжала Ширли, уставившись в одну точку, – я не пытаюсь оправдать себя. Я хотела исчезнуть, уехать подальше отсюда, но не смогла!
Ширли побледнела так, что на нее страшно было смотреть.
– Однако необходимо все же, чтобы ты уехала.
– Я и сама хочу, но только вместе с ним, – невнятно улыбнувшись, вздохнула Ширли.
Она обернулась к Бекке, схватила ее за запястья:
– Я ничего для этого не делала специально… Так само получилось.
– Я не сомневаюсь. Виноват не тот, кто совершил ошибку, это с каждым может случиться, а тот, кто себя жалеет и оправдывает.
– Мне очень стыдно!
– Ты должна уехать, Ширли. Это единственно возможное решение.