Старшая Ковальчук задумалась, а потом, покосившись на подругу дочери, негромко поинтересовалась:
– Это же сколько в рублях получается?
– Получается мало, – быстро ответила Зворыкина, понимая, что здесь происходит, – квартира стоит намного дороже. Только зачем продавать? Вы ее лучше сдайте кому-нибудь. И квартира на черный день останется, и деньги ежемесячно получать будете.
– Ой, ой, ой! – закричала одна из женщин. – Какая умная!
– Шла бы ты отсюда, – посоветовала вторая.
И тогда Лена обратилась к обеим соседкам:
– С продажей у вас ничего не выйдет: нужно свидетельство о смерти и доказательство родства, да и то через полгода, не раньше, чтобы за это время не объявились другие наследники. А если все-таки успеете провернуть задуманное, то прокуратура проверит сделку. Вы понимаете, что с вами тогда будет? Кроме того, за квартиру еще ипотечный кредит не выплачен. А там долг очень большой. Возьмете доверенность на продажу, и сразу к вам коллекторы нагрянут.
Женщина замолчали, вероятно, про коллекторов они слышали. И это уверенности им не прибавило. Судя по всему, коллекторов они боялись больше, чем прокуратуры или полиции. Одна из них поднялась и подтолкнула другую.
– Тогда мы пойдем, а то у нас дела, мы уж по-соседски решили помочь, но уж если у вас свои советчицы нашлись…
Вторая уходить не хотела, но пришлось, и все же в дверях она остановилась и сказала:
– На всякий случай не прощаемся. В случае чего знаете, где мы живем.
Старшая Ковальчук смотрела им вслед, вероятно не понимая, почему они ушли, а потом спросила у Лены:
– Так кто теперь квартиру снимет?
И Зворыкина сказала, что квартира нужна ей.
Сидели и беседовали до вечера, а когда начало темнеть, Лена стала собираться. Мать Ковальчук уже не плакала, не жаловалась на жестокую жизнь – судя по всему, смирилась с тем, что произошло и что изменить уже нельзя. А когда Зворыкина уже стояла в дверях, вдруг вспомнила:
– Так ты можешь хоть завтра переезжать, я все равно вечером домой помчусь, что мне здесь делать? А там у меня хозяйство.
Вздохнула, погладила Лену по плечу и попросила денег в счет оплаты квартиры за полгода вперед.
Выйдя из лифта, Зворыкина вспомнила, что отключала мобильный. И тут же выяснилось, что у нее почти два десятка пропущенных звонков. И почти все они были от Валерия Ивановича. Лишь один от Кадилова.
Максиму Максимовичу решила не перезванивать, а номер Валерия Ивановича набрала сразу. Услышав его голос, объяснила, что после похорон поехала вместе с мамой Риты помянуть коллегу.
– Плохо, что не предупредили, – сказал Валерий Иванович, – и вообще, сообщайте, когда хотите отлучиться из дома. На звонки с незнакомых номеров не отвечайте. Вообще, я подъезжал к вам домой, звонил в дверь…
– Что-то стало известно о Коле?
– Надо увидеться, – уклончиво ответил он.
Он ожидал ее у выхода из метро, неподалеку стоял его автомобиль. Но когда сели в салон, Валерий Иванович сам предложил отвезти ее не домой, а на дачу к сыну. А когда тронулись, сообщил, что встречался со следователем Черноусовым, которого никогда раньше не видел, но следователь о нем слышал, а потому разговор состоялся. Сам следователь не уверен в виновности Зворыкина, но его подгоняет начальство, требуя скорейшего завершения расследования… Говорят, что дело резонансное, задержание показали по телевидению, и теперь общество ждет справедливого наказания преступника. Николай на допросах продолжает уверять, что оказался в машине случайно, это раздражает и самого следователя, и его начальство, которое, кстати, и не требует обнаружения сообщников и выявления преступных связей подозреваемого. Принято считать, что суд разберется, но результатом таких скороспелых решений чаще всего становится отправка дела на доследование.
– А если суд посчитает доказанным получение Колей денег, ведь есть видеозапись?
– В этом случае подадим на апелляцию, будем опротестовывать приговор, но суд высшей инстанции, как правило, утверждает решение низших. Можно написать заявление и сослаться на заведомо противоправное решение, но в этом случае придется проверять и судью. Однако на это никто не пойдет. Затянуть расследование вряд ли получится – на следователя особо не давят, но намекают: скорее закончишь, скорее в отпуск пойдешь. А у него по графику впервые за последние пять лет отпуск начинается в конце августа, а до того были то ноябрь, то декабрь. И жена у него есть – живой человек, ей хочется на море, на теплый пляж… Прокурор предлагал следователю объяснить Зворыкину, что если тот признает свою вину, то обвинение будет требовать наказания ниже низшего предела.
– А сколько это?
Валерий Иванович пожал плечами:
– Вполне могут назначить наказание, не связанное с лишением свободы. Но прокуратура – это одно, а суд у нас, как известно, независимый, и что решит судья, одному Богу известно. Ваш муж думает, судя по всему, так же. Он ничего признавать не собирается, надеется, что в суде сможет защититься. Он человек умный, но адвокат все же я, и со мной следует своими планами делиться. Когда я поинтересовался у вашего мужа, встречался ли он с Белкановым прежде, он ответил, что никогда. Когда я спросил про тот патент, он ничего не ответил. Я предложил рассматривать как рабочую версию историю о том, что Белканов обещал инвестиции, а взамен попросил сделать его соавтором изобретения и дать возможность использовать тот самый метод утилизации покрышек в своем производстве. Николай вполне справедливо заметил, что это вряд ли пройдет, потому что он никогда с Белкановым не встречался, не звонил ему, что легко устанавливается, а следовательно, доказать эту версию не представляется возможным. И если Белканова за какие-то дополнительные блага вписало в патент руководство института, то и это подтвердить будет некому. Свидетелей сделки нет. Ваш муж рассуждает здраво, он спокоен. Может, ему что-то известно, но со мной он делиться не хочет. И это странно, потому что я не с улицы пришел, мы встречались с ним на вашей даче, мне даже казалось, что я произвел на него хорошее впечатление.
– Так и есть, – подтвердила Лена, – у нас теперь надежда только на вас. Я, правда, рассчитывала на помощь Кондакова. Но он все время переводил разговор на другое. То ему психологическая служба нужна, потому что чиновники боятся ответственности… Рассказал, что после того как убили одного…
– Гребенюка, – подсказал Валерий Иванович. – Это был его ближайший… если не товарищ, то сподвижник.
– А Виктор Васильевич сказал, что общался с ним только по работе…
– Врет. Начнем с того, что мою бывшую жену он увел не у меня, а как раз у Володи Гребенюка. Инна после нашего с ней развода, а может, до него познакомилась с ослепительно прекрасным чиновником – своим ровесником, кстати. Тот начал выводить ее в свет, и очень скоро на нее положил глаз пятидесятилетний Кондаков, которому надоела собственная жена…