– Надеюсь, что да.
Он надеется, что я… что?
– Что тебе лучше, – добавляет он, отвечая на мои мысли.
Мы с ним настолько близки, что он всегда знает, о чем я думаю и что чувствую, даже когда я сама этого не знаю. И я это ненавижу.
Пожав плечами, я упираюсь взглядом в стену.
– Вроде бы.
Легче смотреть на стену, чем в его сверкающие зеленые глаза – глаза, которые я всегда так боялась потерять. Помню, когда мы лежали в постели, я надеялась, что проведу с этими глазами еще час, неделю, может, даже месяц. Молилась, чтобы он всегда был рядом и хотел этого так же сильно, как я. Я не хочу больше это чувствовать. Не желаю снова погружаться в отчаяние, когда речь заходит о нем. Мне хочется просто сидеть здесь с пустотой внутри, в мире и покое, и, может быть, в один прекрасный день я смогу стать кем-то другим – тем, кем думала, что стану, до поступления в университет. Если повезет, у меня получится стать той девочкой, какой я была, когда уезжала из дома.
Но той девочки давно нет. Она взяла билет до ада в один конец и теперь молча сгорает дотла.
– Я хочу, чтобы ты знала, как я сожалею обо всем, Тесса. Мне нужно было вернуться с тобой. Мне не следовало разрывать наши отношения из-за собственных проблем. Я должен был позволить тебе остаться рядом со мной так же, как сейчас я хочу быть рядом с тобой. Теперь я понимаю, что ты чувствовала, все время пытаясь мне помочь, когда я отталкивал тебя снова и снова.
– Хардин, – шепчу я, хотя не знаю, что сказать дальше.
– Нет, Тесса, позволь мне закончить. Обещаю, на этот раз все будет по-другому. Этого никогда больше не повторится. Мне жаль, что только после смерти твоего отца я осознал, как сильно нуждаюсь в тебе. Я не сбегу снова, не буду пренебрегать тобой, не буду замыкаться в себе. Клянусь. – Отчаяние в его голосе такое знакомое: я слышала тот же самый тон и те же самые слова уже много раз.
– Не могу, – говорю я спокойно. – Мне очень жаль, Хардин, но я правда не могу.
Он в панике придвигается ближе и падает передо мной на колени, пачкая ковер.
– Не можешь что? Да, потребуется время, но я готов ждать, когда ты выйдешь из этого состояния, оправишься от горя. Я готов на все. Абсолютно на все.
– Не получится, никогда не получалось. – Мой голос снова становится безжизненным. Наверное, от Тессы, разговаривающей как робот, никуда не деться. У меня просто нет сил вкладывать эмоции в слова.
– Мы можем пожениться… – бормочет он, и, похоже, в следующую секунду сам удивляется своим словам, но не берет их назад. Его длинные пальцы обвиваются вокруг моих запястий. – Тесса, мы можем пожениться. Если ты согласишься, я женюсь на тебе хоть завтра. Надену смокинг и все такое.
Слова, которые я так долго ждала и желала услышать, наконец слетели с его губ, но я ничего не чувствую. Прекрасно их расслышала, но ничего не чувствую.
– Не получится, – качаю я головой.
Его отчаяние растет.
– У меня есть деньги, более чем достаточно, чтобы оплатить свадьбу. Тесса, мы устроим ее, где захочешь. У тебя будет самое дорогое платье и цветы, и я не произнесу ни одного слова жалобы! – Он почти кричит, и его голос эхом отдается по комнате.
– Не в этом дело, это просто неправильно.
Мне хочется выжечь в сердце его слова и то, с каким неистовством он их произносит, и вернуться в прошлое. Прошлое, в котором я не понимала, насколько на самом деле разрушительны наши отношения. Прошлое, в котором я отдала бы все на свете, чтобы это услышать.
– Что тогда? Я знаю, ты этого хочешь, Тесса. Ты столько раз говорила об этом. – Я вижу смятение в его глазах и отдала бы что угодно, чтобы хоть как-то облегчить его боль, но не могу.
– У меня ничего не осталось, Хардин. Мне нечего тебе дать. Ты уже все забрал. Мне очень жаль, но ничего не осталось.
Пустота внутри растет, заполняя меня всю, и я никогда еще не была так благодарна за то, что ничего не чувствую. Если бы я могла почувствовать хоть что-то, это убило бы меня.
Это точно убило бы меня, а я только недавно решила, что хочу жить. Я не в восторге от тех темных мыслей, что посетили меня в теплице, но горжусь тем, как быстро и самостоятельно прогнала их прочь, когда лежала на полу под холодным душем после того, как закончилась горячая вода.
– Я не хочу ничего забирать у тебя. Я хочу дать тебе то, что ты хочешь!
Он ловит ртом воздух с таким ужасающим всхлипом, что я почти готова согласиться на все, лишь бы больше никогда не слышать этот звук.
– Выходи за меня, Тесс. Пожалуйста, просто выйди за меня замуж, и я клянусь, что никогда больше так не поступлю. Мы могли бы всегда быть вместе – как муж и жена. Знаю, ты слишком хороша для меня и заслуживаешь большего, но теперь мне понятно, что ты и я – мы – не такие, как остальные. Мы не такие, как твои или мои родители, мы другие, и мы можем, черт возьми, все преодолеть. Просто послушай меня…
– Посмотри на нас, – слабо провожу я рукой между нами. – Посмотри, какой я стала. Я больше не хочу так жить. Нет-нет-нет.
Он встает и начинает мерить шагами комнату.
– Хочешь! Позволь мне все исправить, – умоляет он, проводя рукой по волосам.
– Хардин, пожалуйста, успокойся. Прости за все, что я тебе сделала. Больше всего я сожалею, что усложнила твою жизнь. Прости за все наши ссоры и постоянные расставания-примирения, но ты должен знать: у нас ничего не получится. Мне казалось, – мои губы растягиваются в жалкой улыбке, – что мы справимся. Мне казалось, что наша любовь была как в романах – любовь, когда неважно, насколько тяжело, быстро или трудно все складывается. Мне казалось, мы переживем, что угодно, и будем рассказывать нашу историю детям.
– Мы можем! Мы можем все пережить! – давится он словами.
Я не могу смотреть на него: знаю, что увижу.
– Пойми, Хардин, все кончено. Я не хочу переживать. Я хочу жить.
Мои слова что-то надламывают в нем, он останавливается и перестает дергать себя за волосы.
– Я не могу просто взять и отпустить тебя. Ты это знаешь. Я всегда возвращаюсь к тебе – ты должна это знать. Я в конце концов вернулся бы из Лондона, и мы…
– Я не могу ждать тебя всю мою жизнь, и с моей стороны было бы эгоистично желать, чтобы ты проводил свою, бегая от меня – от нас.
Я снова в замешательстве. В замешательстве, потому что не помню, чтобы думала о таких вещах. Все мои мысли всегда крутились вокруг Хардина и того, что я могла бы сделать, чтобы ему стало лучше и чтобы заставить его остаться рядом. Не знаю, откуда взялись эти слова и мысли, но, произнося их, я чувствую облегчение.
– Я не могу без тебя, – говорит он. Очередная сентиментальность, которую он произносил уже миллион раз, хотя при этом делает все возможное, чтобы оттолкнуть меня.