Люка улыбнулся:
– История получилась далеко не идеальная. Как и в любой хорошей видеоигре, там было несколько ляпов, согласны? Я помню туристские ботинки, которые обул, идя на аукцион на барже, такие же были на всех кандидатах в «Сван-сонг».
– В данном конкретном случае это были не ляпы, а послания, привязывавшие вас к происшествию в высокогорном приюте. Они постепенно подводили вас к правде – настолько нестерпимой, что вы все поняли только в самом конце. Некоторые были очень выразительны, в том числе оранжевая отвертка и кресты на двери квартиры Хлоэ, пустовавшей целый год, шрамы и вечно холодные руки.
Люка вцепился пальцами в простыню. Боль исказила его лицо.
– Способ подсказать мне, повторять снова и снова, что она мертва, так?
– Да.
– Мертва, как и остальные кандидаты. Руки были холодными у всех…
Люка Шардон замолчал, и Санди Клеор встала, чтобы надеть куртку. Он думал о Гаэле Моки, Рее Лепренсе, Наоми Фе, Максиме Филозе, Венсане Жигаксе, Фредерике Ябловски, Валери Жербуа и Хлоэ. По-настоящему хорошо он знал только ее. Остальные были охотниками за сокровищем, которым не повезло оказаться ночью в одной комнате с убийцей.
– Надеюсь, вы скоро расскажете мне о жертвах? – спросил Люка. – Я должен узнать, кем они были на самом деле, как жили. Думаю, эти люди очень отличались от моего представления о них.
– Конечно, Люка. Мы вместе прослушаем запись. Теперь я узнала всю историю и понимаю, что многое предстоит расшифровать. Скрытые сигналы, аллюзии – «ляпы», как вы их называете.
Психиатр достала из кармана ключи от машины и подошла к окну, постояла несколько секунд, глядя на снег, и вернулась к Люке.
– Было бы безумием садиться за руль в такую погоду. Дороги превратились в каток. Кажется, мы тут застряли.
Люка Шардон прищурился, у него дернулась щека.
– Возможно, мы еще не выбрались.
– О чем вы?
– О моей истории…