Трое ребят сработались за пару дней так, словно были деталями одного слаженного механизма, и в разведывательной деятельности выглядели так естественно, что их нельзя было ни в чем заподозрить. Жак умело руководил своими товарищами. Условные жесты мальчишек любой мог бы принять за детские игры или шалости, но эффективность от них была почище, чем от громких приказов командира.
Один из ребят постоянно отирался у служебных ворот, стараясь заглянуть внутрь, как те только приоткроются. Причем крутившийся там, чтобы не примелькаться, не просто часто менялся со своим напарником местами, но и верхней одеждой с командующим шпионскими действиями Жаком. Тот где-то вычитал о такой уловке и теперь применил ее на практике.
«Впередсмотрящий», как назывался бдящий у ворот, имел только одну задачу: рассмотреть, кто в данный момен собирается выехать на Северную площадь, которая примыкала к внутренней территории дворцового комплекса. Затем он давал условный знак находящемуся где-то в центре площади Жаку, и тот должен был молниеносно решить, как вести дальнейшую слежку. Обладая невероятной памятью, он за пару дней уже знал, за какими каретами надо мчаться из последних сил, а какие можно спокойно пропустить, потому что их хозяева уже выявлены, имена раскрыты, местожительство проверено. И вот, после принятия молниеносного решения, он направлял их третьего товарища, как в таком случае считалось, «ведущего», который должен был спешить к нужной улице или проулку и там попытаться вскочить на запятки кареты. Потому что транспорт, вырываясь на Северную площадь, как правило, мчался, не снижая скорости, до первых поворотов, и только там можно было повиснуть хвостом на подозрительном экипаже.
Вскоре наибольшее подозрение троицы вызвал один весьма колоритный субъект. Огромный лохматый мужичище, носящий в ухе нереально большую серьгу, часто приезжал во дворец. Каретой он пользовался маленькой, правил парой лошадей лично, но мчался всегда так лихо, что ободья колес высекали из булыжной мостовой снопы искр. Да и злобный взгляд возницы, казалось, мог тоже швыряться если не огнем, то искрами точно. А то, что этот мужичище носил странные черные одежды и его побаивались даже бравые гвардейцы на воротах, говорило о многом. По крайней мере, для ребят он сразу однозначно стал самым первым кандидатом в «киты».
В тот самый вечер, когда основная компания взрослых покровителей беседовала с губернатором далекой провинции, Жак Воплотник получил сигнал от «впередсмотрящего»: выезжает «первый»! До этого дня им трижды не посчастливилось сесть на хвост этому пирату с серьгой, но зато они уже знали, по какой дороге тот всегда удаляется от дворца. Как назло, сам Жак ну никак не успевал добежать до нужной улицы, поэтому дал команду «ведущему», и тот сразу же сорвался с места.
С колотящимся сердцем Воплотник помчался следом и, уже ворвавшись на улицу, увидел на следующем, дальнем повороте лихо уносящуюся карету. На ее запятках сидел цепко держащийся товарищ. Удалось!
Ребята считали, что главное при определении личности подозреваемого – проследить за ним до его дома. Жак отозвал первого товарища от ворот, и ребята пошли в том направлении, куда уехала карета, надеясь встретить по дороге «ведущего». Но так и не встретили. Тогда они подумали, что с ним разминулись, и помчались в посольство. Но и там его не было. Через два часа, когда начало темнеть, ребята не на шутку обеспокоились за своего друга, хотя и пытались всеми силами создать впечатление, что все в порядке. Когда мать пропавшего паренька стала звать его на ужин, Жак выскочил из сада ей навстречу и бодро отрапортовал:
– Мы играем в прятки, и у нас осталось всего четверть часа, чтобы найти вашего сына. И пусть не думает, что нам это не удастся!
Женщина улыбнулась и пригрозила пальцем:
– Я его враз найду! Если надо будет… Так что поторопитесь все, ужин стынет.
Когда этот срок был превышен вдвое, к саду решительно отправились отцы непослушных мальчишек и лично камердинер посольства, который в отсутствие Лютио Санчеса отвечал за Жака Воплотника. Сам лидер троицы в это время сидел на заборе и с тоской вглядывался в быстро темнеющую улицу, представляя, какой скандал скоро поднимется, и умоляя светлых демонов совершить чудо.
Наверное, демоны его услышали, и чудо произошло: хромающий товарищ показался на улице и, чуть не падая от усталости, побежал к забору. Друзья с помощью веревки вытянули его на забор, а потом и спустили на другую сторону. «Ведущий» был изрядно помят и оборван. Помимо хромоты, у него были содраны локти и коленки, сбиты костяшки пальцев, а на лбу синела огромная шишка. Но горд он собой был до невозможности.
– Этот демон с серьгой меня аж в пригород завез, а потом вырвался на одну дорогу и так погнал лошадей, что я только чудом сумел спрыгнуть и не убиться. Но зато я знаю, что это за дорога: к Шаламскому монастырю. И в карете все время плакал ребенок.
– Такой, как мы? – успел спросить Жак.
– Да не, совсем малявка…
В следующий момент ребята были замечены одним из отцов, и начались причитания, обвинения и допросы с пристрастием. А потом, уже в здании посольства, вокруг троицы собралась чуть ли не половина живущего здесь народу. Но на все вопросы стойкие ребята твердили только одно:
– Да ничего страшного. Катался на тарзанке, сорвался с веревки, покатился в овраг. С кем не бывает?
А когда отец пострадавшего стал угрожать наказанием ремнем, Жак с непомерной для его лет солидностью пожурил разгневанного папашу:
– Да вы себя вспомните в его возрасте! Наверняка еще и не то вытворяли! И носило вас неизвестно где. А у нас только и развлечений…
Может, именно эти слова отменили экзекуцию, а может, и то, что сам сын знаменитого и всеми уважаемого графа защищает своего товарища. В итоге взрослые успокоились и разошлись на ужин.
Пострадавшего мальчика на следующий день заставили лежать в постели, и за вторым товарищем тоже следили слишком строго. Поэтому в дальнюю разведку Жак Воплотник отправился в одиночку.
Он знал, что граф Фаурсе и вся его компания прибудут, как они обещали, только к обеду. Так что времени было предостаточно, и отчаянный юный следопыт поспешил к Шаламскому монастырю. Хотя если бы знал о плохой славе этого места, то туда бы не сунулся. Взрослые могли рассказать много жутких историй об этом монастыре. И главное, по слухам, – любопытные люди оттуда не возвращались. А в демоническом мире это место было покрыто крутыми и неприступными скалами.
Оба иномирца долго молча смотрели друг на друга. Но если Семен это делал с трудно скрываемым удивлением и никак не мог оправиться от шока, то губернатор разглядывал своего гостя спокойно, даже с легкой доброжелательной иронией. Он первым и заговорил вновь, но теперь уже на местном языке.
– Прошу присаживаться! – Он кивнул стоящей справа от него Люссии, которая не выпускала рукояти меча. – И вас, уважаемая, прошу успокоиться и тоже присесть. Кресла здесь приспособлены для всех.
Неожиданные посетители переглянулись, понимая, что перед ними Шабен совсем не малого уровня. Но демонесса так и не села, просто отступила на два шага назад, чтобы в случае чего иметь больше места для маневра. Барон Луций Каменный безразлично пожал плечами и вновь обратился к Загребному, подвинув к нему стоящий на столе сундучок: